Вячеслав Бондаренко - Свидетель о Свете. Повесть об отце Иоанне (Крестьянкине)

– Ну что же, пойдемте, – с доброй улыбкой обратился батюшка к семейству и тоже посмотрел на младенца. – Ишь ты, какой серьезный, насупился весь!.. И правильно, с одной стороны – таинство ведь, не что-нибудь… А с другой – радоваться надо, отныне сам Господь Наш Иисус Христос будет с тобой. Вот ты у нас сейчас и улыбнешься… Пойдемте. – И, осенив себя крестным знамением, отец Николай вошел в храм.

Михаил Дмитриевич, Саша и Прасковья Иларионовна последовали за ним. «Ну вот, Ванечка, ты и впервые в храме», – с улыбкой подумал Михаил Дмитриевич, глядя на то, с каким сосредоточенным видом младенец разглядывает росписи на стенах и потолке…

…Таинство совершилось.

Прозвучали и положенные вопросы («Отрекаешься ли ты от сатаны, всех его дел и всех его ангелов, всего его служения и всей его гордыни?»), и «И дунь, и плюнь на него», и Символ веры, который Саша Крестьянкин прочел за младшего брата звонким от волнения, ломким голосом… И, конечно, слова, которые особо трогали Михаила Дмитриевича в чинопоследовании: когда священник помазывает крещаемого елеем. Когда помазываются перси – «во укрепление души и тела», уши – «во слышание веры», руки – «руце Твои сотвористе мя и создасте мя», ноги – «во еже ходити ему по стопам заповедей Твоих»… А еще тронуло и поразило то спокойствие, с которым принимал младенец происходящее. Обычно Крещение – это ведь и крик, и плач, и хлопоты восприемников, пытающихся угомонить крещаемого малыша. А Ваня, после того, как батюшка трижды окунул его в купель, оставался таким же спокойным, как прежде. Больше того, Михаилу Дмитриевичу даже показалось, что он улыбается – как и пообещал отец Николай на паперти…

И никто из торжественных, радостных людей, поздравлявших друг друга с рождением во Христе нового человека, не знал в этот последний мартовский день 1910 года о том, что младенец, которого отец Николай только что торжественно внес в алтарь и обошел с ним вокруг престола, станет в будущем одним из величайших подвижников православной веры.

Орёл, ноябрь 1916 года

…Когда именно вернется отец Николай – никто в храме сказать Елизавете Иларионовне не смог: на требах, мол. Она, конечно, посадила у окошка Танечку с тем, чтобы та по возможности высмотрела приближение батюшки, но что ты увидишь на по-ноябрьски темной, неосвещенной улице?.. И приходилось самой каждые полчаса одеваться и выбегать из дому, благо храм рядом – ну что, не пришел еще?.. Нет, не пришел.

Дома и без того было хлопотно: Паша и Серёжа лежали с тяжелой простудой, да и Танечка подкашливала; помогал старший, Саша, но у него сегодня как раз было важное объяснение с его барышней (чай, восемнадцать лет уже!), где-то в центре города, и он отсутствовал. Слава Богу, вернулся домой Костя – из театра, где он потихоньку осваивал мастерство гримера. И, сразу все поняв, сказал матери:

– Мама, ты иди в храм и не волнуйся ни о чем. А я посижу с ребятами. Чай с малиной они давно пили?

– С час назад. Ты только повнимательнее гляди, Костенька…

Константин ласково обнял мать, поцеловал в полуседой висок:

– Ну конечно, не беспокойся.

Белые пряди на висках совсем еще нестарой Елизаветы Иларионовны появились после смерти мужа. Михаил Дмитриевич сгорел от воспаления легких в июне 1912-го, не дожив и до пятидесяти. С тех пор любая хворь в доме Крестьянкиных воспринималась остро. Тогда ведь тоже все начиналось с простого кашля…

Поговорить с отцом Николаем Елизавета Иларионовна собиралась уже давно. А вот на сегодня даже договорилась. Но, видать, задерживается батюшка на требах. Ну и слава Богу, значит, так нужно. Не выходит так, как хотелось, – хороший повод подумать о смирении, произнести краткую молитву: «Господи, Тебе все ведомо, сотвори же со мной, как изволишь».

Говорить мать хотела о младшем сыне, Ване. Вот уже несколько месяцев, как он прислуживал в Ильинском храме. И все это время Елизавета Иларионовна нарочно не подходила к отцу Николаю с вопросами, а сам он беседы о сыне с ней не заводил. Значит, присматривался, делал выводы. Но теперь-то уж время пришло. Сама-то о сыне мать выводы сделала, но было важно, что скажет умудренный опытом, уважаемый всем Орлом отец Николай Азбукин. Недаром он не только заведовал одноклассной церковно-приходской школой, которую закончил Ваня, но и Кирионовским домом призрения для больных священнослужителей, входил в совет епархиального женского училища, был законоучителем в 3-м приходском мужском училище…