Сергей Бодров - Связной

– …Вообще, знаете, образ, созданный СМИ, у меня лично никак не вяжется с тем Сережей, которого я знал. Общие знакомые, смотря очередную программу о Бодрове по ящику, спрашивали с недоумением: «Он, оказывается, был таким серьезным, вдумчивым, ответственным человеком. А мы-то думали, он такой же балбес и шалопай, как и мы». И в принципе, у них были все основания так думать: мы часто вместе проводили свободное время. А вы, наверное, можете представить, как его проводят шестнадцатилетние пацаны?

– И как же?

– Я могу вспомнить кое-какие эпизоды. Например, как Сережа чуть не выбросил меня из окна… Ходили на турники, на брусья. Не то чтобы специально тренироваться шли, а так – шатались по району, не обходя спортивные площадки стороной… А вот потом мы вместе поступили в университет. Сережа – на отделение искусствоведения. Он был звездой на факультете…

– До киноролей?

До. И после… Я вам скажу: плохой я свидетель. Некоторых из тех, кто общался с Сергеем в студенческие годы, не раз просили поучаствовать в подготовке телевизионных фильмов о нем. Однажды по дороге на съемки подобной передачи мы решили поделиться друг с другом, кто что помнит – детали и подробности, которые могут быть интересны журналистам. Как я ни старался, но ничего героического, да и вообще подходящего для эфира, в голову не приходило. И выяснилось, что у всех, как и у меня, остались в голове обычные истории. Счастливые – как бывают счастливыми всякие воспоминания о молодости. Я Сережу, получается, не знал? Думаю, не так. Просто из моих воспоминаний не сошьешь ни статьи, ни телепередачи. Знаете, иногда образ человека гораздо лучше рисуют не глянцевые истории, а всякие мелочи. Например, детали обстановки, в которой вырос Сергей, какие-то мелкие, вроде бы незначительные детали… Вот помню, например, в его комнате было много таких стильных безделушек. Интересно было посмотреть, что у человека стоит на полке: какие-то старинные очки, из проволоки сделанные, противогаз, какие-то забавные фотографии… Интересного человека окружают необычные вещи.

– У вас остались общие фотографии?

– (Пауза.) У меня есть фото, на котором сняты четыре человека. Троих уже нет в живых. Последний – живой – я. Мои однокурсники, друзья детства, которые в Чечне не служили, в бизнес и политику не лезли, криминалом не занимались. Я вспомнил сейчас эту фотографию, вспомнил, при каких обстоятельствах она была сделана… мы собирались вместе для того, чтобы поиграть в карты…

– Сережа пришел во «Взгляд» после «Кавказского пленника». На тот момент он был сыном известного папы и исполнителем одной из главных ролей в нашумевшем фильме. Больше про него никто ничего не знал. К его появлению в качестве ведущего мы отнеслись поначалу настороженно. Мы выступали за профессиональное телевидение и очень опасались появления непрофессионала в кадре. Мы считали, что ведущий телепередачи это такая профессия, которой нужно учиться, иметь соответствующие навыки. Идея принадлежала Сергею Кушнереву, который понимал все это не хуже нас – но он был готов рискнуть и рискнул. Поначалу Бодров был очень скован. А поскольку свою прекрасную беспечную улыбку он сохранял в любой ситуации, все это выглядело вдвойне неестественно.

– Очень многие говорят об улыбке, по-разному пытаясь ее описать. Хорошее слово – «беспечная».

– Мне кажется, она была именно беспечной. Он, правда, все время улыбался. Его ничто не могло вывести из равновесия, он был абсолютно самодостаточный. Кто скажет, что это плохо? Это хорошо. Я видел некоторое количество таких улыбок. Как правило, это были защитные улыбки. Но это не про него. Потом уже, правда, когда появилось много охотников сокращать дистанцию, вторгаться в его не то что личную, но внутреннюю жизнь, такой оттенок появился. В таких случаях он уже улыбался как бы не про то. А про то, что «у меня все хорошо и даже лучше. Даже и не пытайтесь чего-нибудь узнать. У меня настолько все прекрасно, что вам и не снилось».

– При вот этом «даже и не пытайтесь узнать» была ли у него способность при необходимости вникнуть в другого человека? Было ли у него любопытство?

Да. Несомненно. Я так понимаю, что все его киноопыты – и актерские, и режиссерские, и сценарные – на самом деле были порождены его любопытством. В первую очередь человеческим. И только потом профессиональным. Несмотря на искусствоведческое образование, ему хотелось решать не эстетические и не стилистические задачи. Ему было интересно про жизнь и про людей. Причем интерес этот был не зоологический, он не тарантулов изучал, не бабочек на иголки накалывал. Он все время пытался что-то еще узнать, понять про людей. Я думаю, что во многом это произошло благодаря телевидению, благодаря «Взгляду».