Cара Бриан - Роми. Хрупкая красота

1958

Международный кинофестиваль, Брюссель

Но однажды все изменится. Это произойдет после предпремьерного показа фильма с участием Роми, во время вечернего приема, устроенного в одном из ресторанов, которыми управляет ее отчим. Хоть она терпеть не может и его самого, и все, что с ним связано, на этом приеме она чувствует себя спокойной и раскованной.

Может быть, дело в шампанском, которое она выпила по случаю радостного события? Когда Ален подходит к ней, чтобы пригласить на танец, она несколько секунд медлит, прежде чем согласиться. В мгновение, когда он берет ее за руку, все вокруг них вдруг заволакивает туманом. И колышущиеся огни люстр, и белоснежные скатерти на столах. Она видит только голубые глаза своего кавалера, его улыбку и руки, которые ее обнимают. Она закрывает глаза, ей хочется, чтобы этот миг длился вечно.

Но осуждающий взгляд матери пробуждает Роми от сладкого забытья. Магде совсем не нужно, чтобы у ее дочери начался роман, тем более с молодым человеком, которого она считает «плебеем». И Роми возвращается за стол, где сидит немецкая съемочная группа. Но спустя несколько секунд просит разрешения перейти за стол французов. Магда отвечает категорическим отказом. А муж, как эхо, повторяет ее ответ.

И все же, когда Ален в очередной раз знаком приглашает Роми присоединиться к ним, она встает, смело глядя в глаза матери, словно принимая брошенный ей вызов. Приподнимает свое длинное платье, чтобы не споткнуться, с ослепительной улыбкой проходит по залу ресторана, чувствуя, что переступает черту, и садится рядом с тем, кто с этого дня станет главной любовью ее жизни.

1958 год

Аэропорт Орли

Роми спускается по трапу. Она опять прилетела в Орли, но теперь это она будет ждать Алена, расхаживать взад-вперед, чувствуя гулкие удары сердца. Заключительный этап съемок «Кристины» превратился для них в медовый месяц – к великой радости режиссера. Последние эпизоды снимали в Вене. Вместо прежней неприязни между Роми и Аленом возникло взаимопонимание, помогающее молодой актрисе с каждым днем на шаг отдаляться от тесной клетки, которую соорудила для нее мать.

Магда видит, что дочь ускользает из-под ее влияния. А Роми наслаждается новым для нее ощущением свободы, несмотря на то, что ни слова не говорит по-французски, а Ален может произнести по-немецки лишь несколько фраз. Но ничто не может помешать ей мечтать. Она дорожит каждой минутой, которую может провести рядом с ним. Каждое утро у нее замирает сердце, когда она присоединяется к нему на съемочной площадке; а как только объявляют перерыв, они уходят вдвоем. Она начинает представлять себе свою будущую жизнь с Аленом. Почему бы им не обосноваться во Франции? Германия сейчас кажется такой далекой. Для счастья ей было бы достаточно и трущобы, думает она.

Но работа над фильмом близится к концу, пора возвращаться к действительности. Последние сцены отсняты, и ей осталось провести совсем немного времени с молодым человеком, в которого она влюблена. Она вспоминает их поцелуй в венском аэропорту. Нет, не один, а тысячу поцелуев. Удаляющийся самолет. Лицо Алена за иллюминатором. Как она потом вернулась в отель вместе с матерью. И как она вдруг испугалась, что никогда больше его не увидит. Что его жизнь пройдет без нее.

Когда она возвращается в отель «Захер», портье передает оставленный для нее конверт с запиской. Она мгновенно пробегает строчки, написанные мужским почерком, слова любви, под которыми стоит его подпись. Признание, на которое она уже не надеялась. И ее охватывает неудержимое желание быть с ним несмотря ни на что, вопреки всему. Пойти за ним куда угодно, прямо сейчас. Лишь бы он дождался ее. Лишь бы ей удалось ускользнуть незаметно.

Она должна вернуться в Германию до начала съемок следующего фильма. Вместо этого, не поставив в известность никого – а уж тем более Магду, которая потом долго будет ругать ее, – она берет билет на самолет в Париж. Прилетев в Орли, она звонит Алену. Теперь ее очередь ждать его. На том самом месте, где она впервые заглянула в его голубые глаза.

29 мая 1982 года

Париж, улица Барбе-де-Жуи, 11

Час за часом людей у дома становится все больше. Первые из них были незнакомы друг с другом, они пришли по зову сердца; но, по мере того как человеческий поток прибывал, толпа быстро превратилась в своего рода сообщество. Некоторые были здесь впервые, другие знают дорогу наизусть; они тихонько стучат в дверь и входят неслышными шагами, словно боятся разбудить ее.