Ги Сайер - Последний солдат Третьего рейха

Мы шли не останавливаясь. А Днепра все еще не видать. Мы рассчитывали, что доберемся до реки за пять дней, но уже шел шестой. По этой грязи удавалось пройти не более тридцати километров. Никогда не приходилось мне раньше видеть такие огромные и пустые пространства. Грузовики, заправившиеся бензином, давно обогнали нас. Те же машины, на которые не хватило бензина, тянули едва живые лошади из числа тех, которых мы еще не успели сожрать. Время от времени кто-нибудь сходил с машины, которую тянули две клячи, и продолжали путь пешком. Нам приказали ни при каких условиях не бросать оборудование. Обещали, что подвезут горючее. Только неизвестно как. Может, по воздуху. Тогда мы сможем заправить машины.

И вправду, однажды утром самолеты доставили нам грузы. Два «Юнкерса-524» сбросили восемь здоровенных свертков с канатами. Ими можно было бы привязать машины к танкам. Но танки были уничтожены еще неделю назад под Конотопом.

Две лошади тащили наш грузовик, на который я сложил все свое вооружение. Лошадей этих забрали год назад с полевых работ. Одна из них покрылась язвами, глаза ее лихорадочно блестели.

Через два дня у Днепра бравый конь получил свою награду. Фельдфебель-кавалерист застрелил его вместе с десятью остальными. Оставлять то, что могут использовать русские, было нельзя. Так мы стали применять тактику «выжженной земли».

Соотношение здоровых и больных стало угрожающим. Наши командиры не уставали повторять: «В здоровом теле здоровый дух». Но в условиях отступления трудно было сказать, что страдало раньше — дух или тело. Больше чем у половины солдат и то и другое.

К счастью, погода продолжала стоять отвратительная. Больным, особенно лихорадкой, приходилось несладко. Не хватало пищи, воды, раны покрылись грязью, на них висели лохмотья. Но лучше уж ветер, дождь и тяжелые облака, чем ясное небо и самолеты. Мы, не обращая ни на что внимания, продолжали свой медленный путь.

Два-три раза в день мимо нас проходили отряды прикрытия. Они должны были задержать врага, который, правда, не слишком активно нас преследовал.

Мы знали, что можем распрощаться с прикрытием навсегда. Русские бронетанковые корпуса расправлялись с целыми полками. Отступление дорого нам обходилось. А на восточном берегу Днепра оно унесло больше всего жизней: здесь находилось столько людей и оборудования, а песок был таким ровным, что любой снаряд, посланный русскими, наносил максимальный ущерб. Те, у кого в здоровом теле оставался здоровый дух, может, и придумали бы, как избежать самого страшного, но таковых у нас не было.

Глаза, привыкшие видеть всякое, все равно раскрывались от удивления.

Каждый солдат, кто добирался до границы безопасной зоны — берега Днепра, оказывался в состоянии невероятной паники. И тут же узнавал, что нужно растолкать остальных солдат, даже потопить их, чтобы уместиться на суда, часто тонувшие, так и не успев дойти до противоположного берега.

На восьмой день пути, преодолев огромный холм, мы добрались наконец до берега реки, вернее, до огромного количества пехотинцев, стоявших на берегу. Повсюду раздавались ругань и перебранки. Доносился также звук двигателей, отчего у нас поднялось настроение: раз двигатели работают, значит, где-то есть бензин. Мы знали, что в такой огромной стране без транспорта не обойтись, но даже и на нем не слишком далеко можно добраться из-за ужасных дорог. Но раз слышны моторы, значит, началась хоть какая-то реорганизация. В толпе виднелось множество машин, которые солдаты, несмотря ни на какие сложности, умудрились дотащить до реки.

Но это был шум двигателей не грузовиков, а моторных лодок. Впрочем, их было явно недостаточно. На лодках перевозили и людей и машины. Оборудованию отдавалось предпочтение. Непросто было погрузить на суда, рассчитанные на перевозку телег с сеном, машины, орудия и легкие танки. К счастью, людей, заменявших портовые краны, было больше чем достаточно: даже на том месте, куда мы прибыли, их было не меньше тысячи. Солдаты стояли по шею в воде, держа доски, с которых производилась погрузка, пока вода не доходила им до подбородка. Им приходилось сражаться со временем.

Лишь через два дня после нашего прибытия, когда перевезли на другой берег реки все возможное оборудование, началась переправа пяти дивизий. В нашем распоряжении было десять судов, каждое из которых вмещало не более двадцати человек и четыре баржи. Их тащили две маленькие лодки, снабженные переносным двигателем. Кроме того, имелось еще два странных понтона, каждый из которых вмещал сто пятьдесят человек.