Александра Арсеньева - Записки фронтовой медсестры

Под Севастополем были очень жестокие бои, шедшие дни и ночи. Дни и ночи на машинах нам везли раненых, истекавших кровью. Мы работали двумя сменами одновременно. Работали по 3–4, а то 5 суток без отдыха. Кроме завтрака, обеда и ужин не было ни единого часа отдыха. Работали до изнеможения, до обморока. Было много случаев, когда сестры падали в обморок за операционным столом от усталости. Тогда давали несколько часов поспать, и снова за операционный стол. Раненых у нас накапливалось очень много, мы зависели от транспорта. Пришел пароход – мы эвакуируем раненых, а пароход шел и не дошел до Севастополя, или пришел, а его потопили в бухте (но таких случаев было мало). Мы были связаны с Большой землей только морем. Морем нам доставляли боеприпасы, продукты питания и забирали раненых.

В операционной форму снимать не разрешалось, поверх формы одевали стерильный халат, на носу и рту маска, дышать тяжело. Наркоз раненым давали через маску Эсмарха, других аппаратов у нас не было, а маска Эсмарха пропускает эфир. В операционной все время пахнет эфиром. Дышит раненый эфиром – дышим и мы. Днем еще можно было открыть форточку, а ночью все закупорено, окна закрыты черной бумагой, чтобы нигде не было и щели. Где свет – туда летят бомбы, а фашистские стервятники кружились над нами дни и ночи.

В большой операционной работали все опытные пожилые врачи и сестры. Ведущий хирург у нас был Галантерник Владимир Соломонович, Сальников, Бершадский, Домрачева Лидия Михайловна, Радивоз (жаль, забыла имена и отчества), врач Маркунас – латыш, армейский хирург профессор Кофман. Кофман очень часто бывал в нашем медсанбате и часто оперировал сложные случаи. Доктор Верич был ком.роты, Кантер – комбатом, затем Кантера сменил врач Цеменко. Работал с нами и хирург Чертков.

В малой операционной работала вся молодежь. Мы ампутировали руки, ноги, ушивали пневмотораксы, удаляли осколки. У нас были заурядврачи – так их называли. Это были студенты, окончившие четыре курса Симферопольского медицинского института. Помню таких врачей, как Малыгина Л.М., Лазарь Сигал, Борис Вальдман, Хавин (имя, отчество не помню), Виктор Мухин.

Наши медсестры: Сударкова Таисия (старшая операционная), Хоменко Муся – опытная операционная медсестра. Эти сестры оперировали только с опытными врачами, а в малой операционной работали Арсеньева Александра Федоровна, Федоренко Раиса Федоровна, Остапченко Надежда Ивановна. В палатах работали сестры: Григорюк Вера Григорьевна, Панасенко Клавдия, Литвиненко-Богданова Тамара Митрофановна, Колдаева Ирина Константиновна, Лозовая Полина, Сербина Евдокия Ивановна, Кибина Надежда.

Это не все, многие фамилии я забыла. В подвале было сортировочное отделение, в котором работал врач Лепеха. Были у нас два фельдшера- эвакуатора, они сопровождали раненых на пароход. Одного звали Коренной Игорь – очень красивый, высокий, статный парень, хорошо пел «Ой, зійди, зійди, ясен місяцю, як млиновеє коло…». Второй Изотов – забыла имя. Не знаю их судьбу.

Затем нам прислали на помощь грузинских врачей: Долидзе – его могила на Максимовой Даче, Григорий Дурдишвили. Буржонадзе и др., фамилии не помню. Был у нас армейский хирург профессор Кофман – он у нас часто делал операции, ниже опишу эти случаи. Ортопед у нас была врач Цвангер Люсьена Григорьевна, с ней работала медсестра Сулейманова Муся, татарочка- комсомолка, они накладывали гипс. Был у нас врач-рентгенолог, точно не помню фамилии, кажется Лощинский. Был зубной врач и пожилая женщина- лаборант, но я забыла их фамилии.

В сортировочном отделении врач Лепеха сортировал раненых, кого в первую очередь отправлять на операционный стол, кого – во вторую, кого – в третью. В сортировочном отделении были душевые, в которых мыли раненых. Мы тоже все там мылись.

Инструменты для операционной кипятили на примусах. Был один примус на операционную и аптеку. Из-за примуса приходилось часто нервничать: нам срочно нужно кипятить инструменты, а в аптеке вот-вот должны закипеть растворы, которые стерилизуются. Автоклав у нас работал на двух примусах. Автоклавировал нам материал для операционной обученный санитар Деревянко. Готовили операционный материал операционные сестры. У нас была специальная комната, называлась материальная, и мы там все собирались и за час-полтора заполняли все биксы салфетками и шариками, которые забирал в автоклав санитар Деревянко.

Была у нас отдельная гангренозная операционная, она располагалась далеко от нашей чистой операционной, в другом конце здания. И была у нас чистая и гнойная перевязочные. Туда поступал раненые через другие двери. Кто там работал, я не помню, так как нам из чистой операционной не разрешалось туда и близко подходить. Знаю, что гангрену лечили длинными глубокими разрезами мягких тканей, обильно промывали 3%-й перекисью водорода, накладывали повязки-салфетки, которые обильно смачивали крепким раствором марганца. Гангренозных раненых перевязывали 2 раза в день. От гангрены у нас ни один раненый не умер. Мы всех таких раненых спасали от смерти, и даже спасали им руки и ноги (не ампутировали).