Марат Гайнуллин - «Я памятник себе воздвиг чудесный, вечный…». Гавриил Романович Державин

Казанское дворянство устроило грандиозный маскарад, где населяющие губернию народы, наряженные в национальные костюмы плясали перед гостями и играли на своих инструментах. Вот как описал этот маскарад Державин:

Достойно мы тебя Минервой называем,

На мудрые твои законы как взираем.

Достойно мы тебя Астреею зовем:

Под скипетром твоим златые дни ведем.

Воистину у нас Орфеев век тобою:

И горы и леса текут к тебе толпою. —

Где ты, монархиня, тут пир и торжество,

И дикие с степей сбегаются фауны

И пляшут пред тобой, согласно движа струны.

Россия! Похвались владычицей своей:

И варварски сердца уже пленились ей.

Но эти два стиха, как и «Ода – Екатерине II», написанная в стиле Михаила Ломоносова, а также небольшое стихотворение «На поднесение депутатами её величеству титла Екатерины Великой», к сожалению, остались незамеченными. Возможно, они могли бы изменить начальный жизненный путь поэта.

В последнем произведении Державина, а все они были написаны в 1767 году, говориться о том, что сенат и созванные для составления проекта нового уложения депутаты поднесли императрице наименование Великой, Премудрой, Матери отечества. Именно об этом событии и были написаны Гавриилом Романовичем следующие строчки:

Державин видел в императрице достойную преемницу императора Петра Великого. Однако, Екатерина II отказалась от этих титулов. В письме Ивану Ивановичу Шувалову, датированном 20-м августом 1767 года, сказано: «Прошлого воскресенья была во дворце благодарственная её величеству церемония от депутатов, в которой, сказывают, просили депутаты принять титул Премудрой, Великой, Матери отечества; на что ответ был, достойный сей монархини, следующий: Премудрость одному Богу; Великая, – о том рассуждать потомкам; Мать же отечества, – то я вас люблю, и любима быть желаю.» Да! это был действительно достойный ответ ВЕЛИКОЙ русской императрицы.

После отплытия галеры «Тверь» из Казани Державин вместе с матерью Фёклой Андреевной поехал в Оренбургскую губернию в свою деревню. Они прожили там до глубокой осени, а затем благополучно вернулись в Казань.

Возвращаясь из отпуска, Гавриил Романович Державин остановился в Москве для покупки, по поручению матери, имения на Вятке. Ему дана была отсрочку на два месяца, по истечению которой он должен был приехать в Петербург и явиться на службу в лейб-гвардии Преображенский полк. Однако Державин загулял в Москве и не возвращался в Петербург более двух лет.

Приехав из Казани в Москву, Гавриил Романович Державин остановился у своего троюродного брата Ивана Яковлевича Блудова, сына тетушки Фёклы Савичны, в его собственном доме за Арбатскими воротами на Поварской улице. В том же доме жил еще и другой брат Блудова, поручик Сергей Тимофеевич Максимов. Эти родственники завлекло Державина в карточную игру. Началось, как всегда, с игры «по маленькой». Затем «ставка» стала возрастать. И вскоре Гавриил Романович проиграл все свои деньги, а затем и те, что были получены от матери на покупку имения. Забыв о сроке своего отпуска, он хотел отыграться. Когда же это не удалось, то, заняв денег у Блудова, купил на свое имя деревню и заложил ему как это имение, так и материнское, хотя и не имел на то права. «Попав в такую беду, ездил он в отчаянии день и ночь по трактирам искать игры». Познакомился с игроками, на самом деле карточными шулерами, прикрывающими своими благопристойными поступками нечестную игру. У них научился втягивать в игру новичков, подтасовывать карты и всем другим способам мошенничества за карточным столом. Словом, Гавриил Романович Державин сделался отъявленным шулером. В своих «Записках» он пишет, что к счастью, «никакой выигрыш не служил ему впрок, и потому он не мог сердечно прилепиться к игре, а играл по нужде. Когда же не на что было не только играть, но и жить, то, запершись дома, ел хлеб с водою и марал стихи при слабом иногда свете полушечной сальной свечки или при сиянии солнечном сквозь щелки затворенных ставней». Такой образ жизни и уже полугодовая просрочка отпуска могли дорого обойтись Гавриилу Романовичу Державину. Но покровительствовавший ему полковой секретарь Петр Васильевич Неклюдов решил спасти молодого человека, и без всякой с его стороны просьбе причислил его к московской команде лейб-гвардии Преображенского полка. Тогда уже Державин был сержантом. В течение того же 1768 года, он был избран секретарем депутатской законодательной комиссии и ездил к своей матери Фёкле Андреевне в Казань.