Александр Омельянюк - Год Быка

Зато чутко откликнулась Нона. Она поздравила юбиляра раньше всех и наедине, вручив ему свой личный подарок в красивом подарочном пакете.

К упакованному в фирменную металлическую банку цейлонскому чёрному чаю «Чёрный ром» известной фирмы «Бонтон», она добавила коробку шоколадных конфет ассорти. Вдобавок ко всему поцеловала юбиляра в щёку, оставив на ней трудно смываемые следы своей симпатии.

Платон сам сервировал столы на десять персон, поставленные по предложению молодого гения Алексея не в кабинете у Платона, а рядом, в более просторном цехе. Получилось не жарко и свободно, тем более после изъятия лишних приборов.

Виновники торжества расположились в торцах.

Видя, что Надежда по-начальственному первой готовится произнести тост, Платон перехватил инициативу, мотивировав это «В порядке поступления»:

– «Уважаемые коллеги! Предлагаю выпить за нашу дорогую, любимую и уважаемую Надюшку! Надь! Я поздравляю тебя с днём рождения!

Желаю тебе конечно крепкого здоровья, и всегда оставаться такой же жизнерадостной и оптимистичной!

А больше всего я желаю тебе, чтобы Лёшка всегда радовал тебя своими успехами, мама долго жила, а муж всегда тебя любил! За тебя!».

Через тост Надежда возвратила Платону своё внимание и уважение, доставив и юбиляру истинное наслаждение.

Да! Мои усилия не пропали даром! Вон как Надька уважительно и с любовью сказала про меня хорошо! – молча обрадовался Платон.

Она в своём тосте охватила все стороны жизни Платона, вынудив остальных лишь присоединятся к ней, или выдумывать что-то неординарное.

Так Алексей, подняв бокал за обоих виновников торжества, подчеркнул наличие у них важной черты – самодисциплины и самоорганизованности.

В общем, Платона поздравили все, кроме, естественно, Гудина.

За праздничный вечер он почти в одиночку уговорил бутылку коньяка.

Лишь в благодарность за это щедрое угощение в конце он произнёс нейтральный тост за взаимное понимание.

Гости разошлись не поздно, оставив именинников наедине со столами, ещё полными яств.

Разделив обильные остатки вечерней трапезы на три неравные части, Надежа одну, самую ненужную, оставила в холодильнике, а остальные две разделила с Платоном, поделив всё по принципу, известному из фильма «Свадьба в Малиновке»: это тебе, это мне, а это опять… мне!

Вечером дома Платон с домочадцами вчетвером оприходовали его часть, доставшуюся от праздничного стола, добавив немного и своего. Получилось тепло, разнообразно и не хило.

Дома Платон сообщил жене подробности празднования его юбилея на работе, о своём удовлетворении от прошедшего мероприятия, высказав лишь сожаление по-поводу отсутствия поздравительного адреса от руководства института или хотя бы от коллег по работе, да и цветов тоже.

Однако много знающая и много понимающая Ксения сразу расставила всё по своим местам:

– «Да от кого ты хотел дождаться адреса? Руководство института тебя своим не считает! Ты ведь лишь формально числился в штате, а никакую работу не вёл, тем боле научную! А Надька? Она же деревня! Откуда она знает, что на юбилеи дарят адреса?!».

– «Да! Ты права! Но я ведь специально на её юбилей купил красивый адрес, обеспечил ей поздравление, к тому же от себя лично, в стихах! Да и руководительнице Ольге написал целых три поздравительных стихотворения с юбилеем!? А они?! Да и мужики мои не проявили ко мне должного уважения, такта, чуткости и внимания!? Ну, и дела!».

– «А что ты от них-то хотел? Один – дурак, другой – подлец! А может оба?!» – успокоила юбиляра жена.

Платон молча согласился с Ксенией. По поводу отсутствия поздравительного адреса в честь его шестидесятилетия, его расстройства по этому поводу, его мать, Алевтина Сергеевна, наверняка сказала бы: Да ты не расстраивайся, сынок! Зачем тебе уважение мелких людишек?!

Дома по телефону Платона ещё поздравили: вовремя – дядя Виталий Сергеевич Комаров из Санкт-Петербурга, и с опозданием – тётя Зина из Владимира, а также вдова двоюродного брата Олега – Елена Кочет, и то по наводке Даниила.

Остальные родственники или не хотели, или позабыли, или не знали, когда у нового старейшины их рода юбилей.

В воскресенье, восемнадцатого января, большая семья Платона собралась уже в полном составе родственников, и только, но не всех.

Из друзей теперь никого уже не было.

И не потому, что кто-то из них умер.

Просто бывшие друзья Платона как-то незаметно, постепенно, один за другим, сами собой выползли из его ближнего круга.