Елена Хэрмэнс - Жили, любили… Истории любви наших предков

После революции Иван Васильевич нашел работу кассира. По дороге на работу во время наводнения в Тобольске он оступился, упал с деревянных мостков и по грудь провалился в холодную воду. После этого прадед простудился и заболел скоротечной чахоткой. По воспоминаниям дочери Евгении, после его смерти широкая прядь надо лбом Брониславы поседела за одну ночь…

Бронислава Зброжек, 1928г.

В самом начале ХХ века в селе Богачевка Одесской области жили-были два друга – Ефим Березовский и Венедикт Торжинский. Оба влюбились в мою прапрабабушку Александру Бобровскую, и оба предложили ей руку и сердце. Александра некоторое время колебалась, но выбрала Ефима. Свадьбу сыграли пышную. Через много лет внучка Александры особенно любила подчеркнуть, что невеста была богато одета, а гостей за столами обслуживали лакеи в белых перчатках.

После свадьбы прошло совсем немного времени, и в один летний день Ефим с Венедиктом столкнулись на сельской ярмарке.

– Ну что, получил ты её? – спросил неудачливый соперник.

– Да, всё-таки именно я на ней женился.

– Это ничего, я тоже на ней женюсь, – сказал Венедикт.

– Да как же ты на ней женишься, на замужней? – удивился Ефим.

– Когда ты сдохнешь, я на ней женюсь.

Вот такой это был разговор.

Александра родила Ефиму двух дочерей-погодок – Полину и Марию, мою прабабушку. Но их брак не был долгим. Ефим заболел тифом, и Александра осталась вдовой с двумя маленькими дочками. А выдержав траур, вышла замуж за Венедикта. Через несколько лет у них родилась дочь Елена. Прабабушка Мария рассказывала, что Венедикт был человеком трудолюбивым и порядочным, но вспыльчивым. Елене частенько от него доставалось, но на дочерей Ефима он даже голоса никогда не повышал. Александру боготворил. Утихомиривался, только она на него глянет.

Александра дожила до 92 лет, пережив и Венедикта, и их общую дочь. Мама моя её помнит. Рассказывает, что Александра и в глубокой старости выглядела как царица – была стройной, держала осанку.

Александра Бобровская

Тиша – это имя иногда возникало в неспешных домашних беседах бабушки и дедушки. Мне сразу рисовался образ бледного, большеглазого мальчика в синей матроске с полосатым воротником и белых панталончиках. «Ну, надо же, Тиша – Тихон», – думала я, удивляясь незамысловатости имени. Мысль напрямую спросить деда, кто такой Тиша, не посетила тогда мою голову ни разу. Гораздо позже пришло осознание, что родственников с отчеством Тихоновичи в семейном окружении нет и узнать о судьбе неизвестного мне Тихона уже не у кого. Помер маленьким, наверное, подумалось мне. И Тиша переместился в самый дальний угол генеалогического чемодана.

Тайна открылась, когда родственники отдали Омский семейный архив. В присланном генеалогическом древе дедушкиного рода кроме официальных имен, данных при крещении, были написаны «домашние» имена и прозвища многих членов семьи. Против имени Веры Аполлоновны Дьячковой (родной сестры прабабушки Юлии – мамы моего деда), было написано «Скромная» и «Тиша». Так вот ты кто, Тиша! Не маленький испуганный мальчик, а стройная красавица Вера. На рабочем столе под стеклом дедушка всегда держал её фотографию, которую я часто рассматривала в детстве. Основные вехи жизни Веры в нашей семье известны хорошо. История её всегда откликалась в душе невыносимой болью.

Вера Аполлоновна Дьячкова родилась в Иркутске в 1888 году, в августе, когда город наполнялся солнечными ароматами сибирского меда, привезенного на продажу. «Родилась в медовый Спас. Сладкая жизнь будет у девочки», – говорил батюшка на крестинах. Как же он ошибался!

Вера Аполлоновна Дьячкова, 1909г.

Ее отец, купец 1 гильдии Аполлон Афанасьевич Дьячков, слыл в народе «лесным королем». Без его материалов не обходилось ни одно строительство в городе. Прокладывание железнодорожного пути на Иркутском и Забайкальском участках вызвало небывалый спрос на деревянные шпалы. Давали прибыль и золотые прииски. Деньги текли рекой.