Ирина Левенталь - Мой секс

К порогу того, что принято называть полноценной сексуальной жизнью, я подошла совершенно целомудренной – не только в рассуждении нетронутости всех отверстий моего тела, но и в смысле девственности моего сексуального сознания. Разумеется, я думала о когда-нибудь-будущем сексе с мальчиком, но исключительно в аспекте любви – представить себе просто секс с просто мальчиком у меня не получалось. Объект будущей любви был мальчиком, так сказать, обобщенным, идеей мальчика, он легко расщеплялся на несколько фигур, но так же легко собирался обратно. Говорю – я была невинна, чиста, нетронута.

Год назад я оставила дочку ее отцу на две недели и улетела в Швецию – подруга дала мне ключи от их со шведским мужем маленького дома. В такой глуши, что до ближайшего магазина нужно было долго ехать на автобусе. Мне нужно было остановиться, сойти ненадолго с карусели, чтобы перестала кружиться голова, вернуться к себе.

Дом был старый, он поскрипывал и потрескивал. По ночам иногда дул сильный ветер, он будто лапой забирался в трубу и шебуршал там. Если шел дождь, то казалось, что по крыше везут телегу с кирпичами. Я ходила гулять в лес – вдоль реки, вскипающей на грудах камней, к морю. Море пахло водорослями и угрюмо рокотало – так мерно дышат во сне люди. Солнце сбоку просвечивало сосны, по которым мелькали серебристые тени белок. Чуть в стороне было широкое поле, там пасли лошадей. Когда я выходила из леса к ограде, лошади поворачивали головы и смотрели на меня. Мне становилось неловко, и я уходила. Возвращаясь домой, я подолгу сидела на камне у берега реки – смотрела, как плывут между солнечных искорок красные и желтые листья, вслушивалась в ветер, расшатывающий лес, принюхивалась к запахам прелой листвы и еловой смолы. Там мне и пришло в голову написать о себе.

Лес, говорят специалисты, это непрерывная жестокая война насмерть. Здесь все время душат, убивают, травят друг друга – и растения, и животные, и насекомые. Заповедником мира и покоя он кажется только на незначительном временном промежутке вроде человеческой жизни – том самом, на котором Ахиллес безуспешно пытается догнать черепаху. Подобным образом жизнь человека, вообще говоря, событие беспросветного ужаса – но ведь мы же не живем целую жизнь сразу, мы проживаем моменты, а моменты бывают – упоительной радости.

Об этом я и хочу рассказать – о радости, о бьющей через край полноте жизни.

Здесь уместно вернуться к теме одежды – объекта, максимально близкого к телу. Я сказала, что одеваться было не во что, это правда. Весь город ездил в Апраксин двор или его филиалы в спальных районах – там малоприятные люди продавали уродливую одежду самого низкого качества, примеривать которую приходилось прямо на улице; к вашим услугам, если что, была брошенная на асфальт картонка и зеркало за занавеской. Любые другие варианты либо отсутствовали, либо были не по карману. Человек, покупавший одежду в магазине, считался богатым. Школьницы тогда носили примерно то же, что и сейчас. Но абсолютными хитами были лосины, леггинсы, плиссированные юбки и блузки с рюшами. Многое из этого – так называемых модных расцветок, то есть омерзительно фиолетовое, едко-зеленое, кислотно-оранжевое и так далее. В подобной одежде – созданной как будто специально, чтобы человек чувствовал себя ничтожеством, – я ходила лет до двенадцати.

В школе шел беспрерывный конкурс нарядов среди девчонок: у кого круче лосины, а у кого – блузка. Обязательной была также челка с начесом. У кого всего этого не было или леггинсы были не крутые – та ловила на себе презрительные взгляды и слышала шепоток за спиной. В этом соревновании у меня не было шансов победить, и я отказалась в нем участвовать.

Вместо этого я стала шить одежду сама. В первый раз это получилось случайно. Перед новогодней дискотекой за несколько дней мне позвонила «папина» бабушка и попросила к ней приехать – она сшила мне костюм. Я ехала с опаской, но получила в подарок чудесную полупрозрачную, по-новогоднему сверкающую блузку (она надевалась на телесного цвета топ) и такую же юбку выше колена с небольшим воланом. Стоило мне – прямо там, у бабушки – надеть это, я поняла, что эпоха лосин и челок для меня закончилась. Я сама так сильно нравилась себе в этом наряде, что мне стало совершенно наплевать на мнение других. На дискотеке девчонки смотрели на меня косо, и я стала всеобщим врагом после того, как меня пригласил на медляк считавшийся клевым десятиклассник. Я ничего не соображала, он крепко сжимал меня и все время повторял, что я самая красивая, танцевал со мной весь вечер и потом предложил гулять (на том языке это означало отношения), я сказала, что подумаю. Через две недели я, набравшись смелости, отказалась. Но это ничего не изменило – ни в моей одежде, ни в отношении ко мне дружного коллектива одноклассниц.