Гленнон Дойл Мелтон - Неукротимая

Я злюсь на себя за слезы, но они все равно вскипают. Похоже, теперь я умоляю. Пожалуйста, прошу вас, пощады!

Две женщины. Один белый костюм. Шесть дипломов в рамках. Один открытый блокнот и ручка наготове.

А после:

– Гленнон… а вы не пробовали делать ему минет вместо полноценного секса? Многие женщины находят минеты куда менее интимными.

У меня сын и две дочери – по крайней мере, пока они не сообщили мне иное.

Мои дети верят, что душ – это волшебный портал, источник идей. Младшая недавно сказала мне:

– Мам, у меня весь день в голове прямо пустенько, а как пойду в душ – сразу куча-куча идей. Наверное, это все вода.

– Может, и вода, – сказала я. – А может, все дело в том, что душ – это единственное место, где мы остаемся наедине со своими мыслями, где можно расслабиться и по-настоящему их услышать.

А она посмотрела на меня и такая:

– Чего?

– Я про то, что происходит в душе, малышка. Это называется думать. Люди делали это чаще до того, как у них появился гугл. Думать – это все равно, что… хм… гуглить, но только у себя в мозгу.

– А, – кивнула она, – прикольно.

Этот же ребенок раз в неделю стабильно ворует у меня дорогущий шампунь. В один из таких дней я, грозно топая, наведалась в общую детскую ванную, чтобы украсть свой шампунь обратно. Отдернув душевую занавеску, я обнаружила целый батальон из двенадцати пустых бутылок, толпящийся на узеньком бортике ванны. Справа стояли только красные, синие и белые бутылки. Слева – розовые и фиолетовые. Я взяла красную бутылку с той стороны, которая, судя по всему, принадлежала моему сыну-подростку. Она была продолговатая, прямоугольная и массивная. Мне в глаза бросились жирные красные, белые и голубые буквы:

В 3 РАЗА БОЛЬШЕ ОБЪЕМА!

НЕ СМОЕТ ЛИШЬ ТВОЕ МУЖЕСТВО!

ОБЛЕКИ СЕБЯ В БРОНЮ ИЗ ЧИСТОТЫ,

ДАЙ ОТПОР ГРЯЗИ, ШАРАХНИ ВОНЬ ПО ХРЕБТУ

И я подумала: Какого черта? Мой сын тут душ принимает или к военному наступлению готовится? Тогда я взяла одну из девчачьих бутылочек, тоненькую, перламутрово-розовую. На сей раз вместо рявкающих жирными буквами приказов меня опутал витиеватый, текучий курсив и принялся нашептывать в уши бессвязные прилагательные: очаровательный, сияющий, нежный, чистый, озаряющий, манящий, осязаемый, легкий, сливочный…

И ни одного глагола. Никаких призывов к действию, сплошные призывы казаться такой-то и такой.

Я на всякий случай огляделась – убедиться, что этот душ и правда не какой-нибудь магический портал и не перенес меня случайно в прошлое. Да вроде бы нет. Я по-прежнему в двадцать первом веке, где мальчикам все еще вбивают в голову, что настоящий мужчина должен быть здоровенным, суровым, жестоким, неуязвимым, питающим всяческое отвращение к девчачьим штукам, обязан завоевать женщину и вообще весь мир. В то время как девочкам все так же внушают, что настоящая женщина – тихонькая, маленькая, красивая, смирненькая и желанная, конечно же, достойная вышеупомянутого завоевания. Вот так тасуются колоды. Не успевают наши сыновья и дочери трусы натянуть поутру, а мир уже пытается пристыдить их за то, что они – люди.

Наших детей не распихаешь по розовым и голубым бутылкам, они для этого слишком велики. Но увы, могут поломать себя, пытаясь это сделать.

Несколько лет назад мне позвонила воспитательница моей дочери Тиш и сказала, что в садике произошел «инцидент». Во время урока на тему дикой природы воспитательница сообщила детям, что из-за таяния ледников полярным медведям все чаще становится негде жить и нечем питаться. А затем еще и показала им фото умирающего полярного медведя в качестве наглядного примера того, как много негативных последствий у глобального потепления. Детишек в основной массе это впечатлило, но не особо – да, грустненько, но не настолько, чтобы забить на переменку и игрушки. Но только не Тиш… Учительница сказала, что как только началась перемена, детей как ветром сдуло с ковра, и все убежали на улицу. Одна лишь Тиш осталась сидеть на месте, замерла, как приклеенная – рот широко открыт, маленькое личико искажено ужасом, а на нем немой вопрос: «ЧТО?! Вы сказали, полярные мишки умирают ? Из-за того, что Земля тает? Вот эта Земля, та самая, на которой мы все живем?! И вы так запросто все эти страсти ДЕТЯМ В САДУ РАССКАЗЫВАЕТЕ?!»

В конце концов бедняжка тоже поплелась на улицу, но ни в каких играх до конца дня участия не принимала. Другие дети несколько раз пытались стащить ее со скамейки, чтобы она поиграла с ними в классики, но Тиш жалась к воспитательнице, глядела на нее гигантскими глазами и спрашивала: «А взрослые знают? А они что-то делают? А другие животные тоже умрут? А где мама того голодного медвежонка?».