Когда Табита разделалась с бифштексом, смотрительница открыла ворота, ведущие на небольшое огороженное поле. Табита вошла внутрь и ворота закрылись у нее за спиной. Смотрительница снова подняла свой мегафон и спросила у зрителей, есть ли у них какие-нибудь вопросы. Маленькая девочка лет девяти подняла руку и спросила:
– А Табите не грустно? Она не скучает по дому?
– Прости, я тебя не расслышала, – сказала смотрительница. – Можешь повторить вопрос?
– Она хочет знать, не скучает ли Табита по дикой природе? – громче повторила мать девочки.
Смотрительница улыбнулась и ответила:
– Нет. Табита родилась здесь, и у нее нет другого дома. Она никогда не была в дикой природе. Табите здесь очень хорошо. Намного безопаснее, чем в дикой природе.
Пока смотрительница делилась со зрителями фактами о гепардах, рожденных в неволе, моя старшая дочь, Тиш, ткнула меня локотком и показала на Табиту. Когда Табита оказалась на поле одна, без Минни и смотрителей, ее поведение изменилось. Высоко подняв голову, она кралась по периметру поля, пытаясь выяснить, где заканчивается ограждение. Ходила взад и вперед, взад и вперед, выглядывая что-то за забором. Как будто припоминала. И выглядела она очень величественно. А еще немного пугающе.
– Мамочка, – прошептала мне Тиш, – она снова стала дикой.
Я кивнула, не сводя глаз с крадущейся за забором Табиты. Мне очень хотелось спросить у нее: «Ты понимаешь, что сейчас с тобой происходит?».
И я знала, что она мне скажет: «Что-то не так. Мне тревожно, я не в своей тарелке. Такое чувство, что жизнь должна была сложиться иначе, быть лучше, чем все это. Я представляю себе не стянутые заборами бескрайние саванны. Я хочу бегать. Охотиться. Убивать. Хочу спать под чернильным безмолвным небом, усыпанным звездами. Эта жизнь кажется такой реальной. Я чувствую ее вкус на языке».
А после она бы обернулась и окинула взглядом свою клетку – единственный дом, который у нее когда-либо был. Потом – улыбающихся смотрителей зоопарка, скучающих зрителей и свою лучшую подружку-лабрадориху – с высунутым языком, тяжело дышащую, прыгающую вокруг людей, пытавшуюся заслужить их одобрение.
Вздохнула бы и сказала: «Я должна быть благодарна. У меня здесь вполне неплохая жизнь. Безумно желать того, чего попросту не существует».
И я бы ответила ей:
Ты не безумна, Табита.
Ты чертов гепард.
Четыре года назад, когда я была замужем за отцом моих троих детей, я влюбилась в женщину. Позже я буду смотреть, как эта женщина выходит из моего дома и едет к моим родителям – рассказать им о том, что хочет сделать мне предложение. Она думала, я не знаю, что происходит тем воскресным утром, но я знала.
Когда я услышала, что она вернулась, я поскорее уселась на диван, открыла книгу и постаралась унять свое сердце. Она вошла в дом, направилась прямо ко мне, а потом наклонилась и поцеловала меня в лоб. Убрала мои волосы на одну сторону, прижалась к моей шее и глубоко вдохнула ее запах, как она делала всегда. А затем выпрямилась и ушла в спальню. Я пошла на кухню сварить для нее кофе, а когда обернулась, она уже стояла передо мной на одном колене и держала в руке кольцо. В ее глазах была уверенность, мольба и небо, бездонное, чистое и лазурное. А взгляд напоминал лазерный прицел.
– Я не могла больше ждать, – прошептала она. – Не могла больше ждать ни минуты.
Позже в постели я лежала у нее на плече, и мы разговаривали о том, как прошло ее утро. Она сказала моим родителям: «Я люблю вашу дочь и ваших внуков так, как еще никогда и никого не любила прежде. Теперь мне кажется, что я всю жизнь готовилась к встрече с ними. Обещаю, я буду любить и оберегать их – всегда». Мамины губы дрожали от страха и храбрости, когда она говорила: «Эбби, в последний раз я видела свою дочку такой счастливой и полной жизни, когда ей было лет десять».
Много чего еще было сказано в то утро, но эти мамины слова отпечатались у меня в голове, точно строчка из книги, которая прямо просит, чтобы ее выделили или подчеркнули:
Эбби, в последний раз я видела свою дочку такой счастливой и полной жизни, когда ей было лет десять.
На десятом году жизни искорки в моих глазах начали угасать, и мама видела это. И вот теперь, тридцать лет спустя, она увидела, что эта искорка вернулась. За последние несколько месяцев я изменилась целиком и полностью, даже мое поведение изменилось. Я начала казаться ей царственной. И немного пугающей.
Читать дальше