Владимир Высоцкий - Не вышел из боя

Выходили из избы здоровенные жлобы,

Порубили все дубы на гробы.

Распрекрасно жить в домах на куриных на ногах,

Но явился всем на страх вертопрах!

Добрым молодцем он был, ратный подвиг совершил–

Бабку-ведьму подпоил, дом спалил!

Ты уймись, уймись, тоска

У меня в груди!

Это только присказка —

Сказка впереди.

Здесь и вправду ходит кот, как направо — так поёт,

Как налево — так загнёт анекдот,

Но учёный, сукин сын, цепь златую снёс в торгсин

И на выручку один — в магазин.

Как-то раз за божий дар получил он гонорар.

В Лукоморье перегар — на гектар.

Но хватил его удар.

Чтоб избегнуть божьих кар,

Кот диктует про татар мемуар.

Ты уймись, уймись, тоска

У меня в груди!

Это только присказка —

Сказка впереди.

Тридцать три богатыря порешили, что зазря

Берегли они царя и моря, —

Каждый взял себе надел, кур завёл и в нём сидел,

Охраняя свой удел — не у дел.

Ободрав зелёный дуб, дядька ихний сделал сруб,

С окружающими туп стал и груб.

И ругался день-деньской бывший дядька их морской,

Хоть имел участок свой под Москвой.

Ты уймись, уймись, тоска

У меня в груди!

Это только присказка —

Сказка впереди.

А русалка — вот дела! — честь недолго берегла

И однажды, как смогла, родила.

Тридцать три же мужика не желают знать сынка —

Пусть считается пока сын полка.

Как-то раз один колдун — врун, болтун и хохотун,

Предложил ей, как знаток бабских струн, —

Мол, русалка, всё пойму и с дитём тебя возьму! —

И пошла она к нему, как в тюрьму.

Ты уймись, уймись, тоска У меня в груди!

Это только присказка —

Сказка впереди.

Бородатый Черномор в Лукоморье — первый вор.

Он давно Людмилу спёр, — ох, хитёр!

Ловко пользуется, тать, тем, что может он летать:

Зазеваешься — он хвать и тикать!

А ковёрный самолёт сдан в музей в запрошлый год–

Любознательный народ так и прёт!

Без опаски старый хрыч баб ворует, хнычь — пе

хнычь.

Ох, скорей его разбей паралич!

Ты уймись, уймись, тоска У меня в груди!

Это только присказка —

Сказка впереди.

— Нету мочи! Нету сил! — Леший как-то не допил,

Лешачиху свою бил и вопил:

— Дай рубля, прибью а то, я добытчик али кто?!

А не дашь — тогда пропью долото!

Я ли ягод не носил? — снова Леший голосил. —

А коры по скольку кил приносил?

Надрывался издаля, все твоей забавы для,

Ты ж жалеешь мне рубля. Ах ты тля!

Ты уймись, уймись, тоска У меня в груди!

Это только присказка — Сказка впереди.

И невиданных зверей, дичи всякой — нету ей.

Понаехало за ней егерей!..

Так что, значит, не секрет: Лукоморья больше нет.

Всё, о чём писал поэт, — это бред.

Ты уймись, уймись, тоска,

Душу мне не рань.

Раз уж это присказка, —

Значит, дело дрянь!

В королевстве, где всё тихо и складно,

Где ни войн, ни катаклизмов, ни бурь,

Появился дикий вепрь огромадный —

То ли буйвол, то ли бык, то ли тур.

Сам король страдал желудком и астмой,

Только кашлем сильный страх наводил,

А тем временем зверюга ужасный

Коих ел, а коих в лес волочил.

И король тотчас издал три декрета:

«Зверя надо одолеть, наконец!

Кто отважится на дело на это —

Тот принцессу поведёт под венец!»

А в отчаявшемся том государстве —

Как войдёшь, так сразу наискосок, —

В бесшабашной жил тоске и гусарстве

Бывший лучший королевский стрелок.

На полу лежали люди и шкуры,

Пели песни, пили мёды — и тут

Протрубили на дворе трубадуры,

Хвать стрелка! — и во дворец волокут.

И король ему прокашлял: — Не буду

Я читать тебе моралей, юнец!

Если завтра победишь Чуду-юду,

То принцессу поведёшь под венец.

А стрелок: — Да это что за награда?

Мне бы выкатить портвейна бадью!

Мол, принцессу мне и даром не надо —

Чуду-юду я и так победю.

А король: — Возьмёшь принцессу — и точка!

А не то тебя — раз-два! — и в тюрьму!

Это всё же королевская дочка!

А стрелок: — Ну хоть убей — не возьму!

И пока король с ним так препирался, —

Съев уже почти всех женщин и кур,

Возле самого дворца ошивался

Этот самый — то ли бык, то ли тур.

Делать нечего — портвейн он отспорил,

Чуду-юду победил и убёг.

Так принцессу с королём опозорил

Бывший лучший, но опальный стрелок.

В заповедных и дремучих страшных Муромских лесах