Юлия Ревазова - Дед Арсен и его семья

Дед Соломон Эпштеийн, мои папа и мама справа, 1936 г

Годы с 1924-го по 1932-й были голодными, но веселыми, потому что жизнью правили молодость и оптимизм.

Жизнь после смерти родителей действительно стала очень трудной. Его подкармливали друзья родителей, дальние и ближние родственники. Даже хозяин керосиновой лавки, армянин, наливал ему больше керосина, жалея сироту. Когда Арсен сказал, что это вроде бы неудобно – красть у государства, – в ответ услышал сакраментальную фразу: «Арсен-джан, кто у кого больше украл?..» На мой взгляд, эта фраза не потеряла актуальности и по сию пору.

В 1924 году в Москву приехал дальний родственник Ревазовых Артюша Айвазян (Артемий Сергеевич), только что окончивший Тбилисскую консерваторию по классу виолончели. Они стали жить вместе в том же полуподвале на Тверской улице, дом 68, квартира 48, где ранее ютились родители Арсена. Артюша был старше на восемь лет, но дети тогда взрослели очень быстро, и они замечательно сдружились.

В Москве Айвазян, что называется, «на дурака» поступил в консерваторию, не очень уверенно исполнив на виолончели необходимую программу на экзамене и не сказав никому, что у него уже есть диплом другой консерватории. При этом оказалось важным, что он армянин, тогда «национальным кадрам» поступить в вуз было легче, чем москвичам.

В консерватории Айвазян начал на глазах прибавлять в мастерстве. Среди преподавателей пошли разговоры: «Боже, да это самородок из Армении! Он на втором курсе играет как выпускник». Артюшу начали посылать на конкурсы виолончелистов, и он их выигрывал. Когда ему дали звание лауреата, он сказал: «Все, Арсюша, пока. Я поехал в Ереван».

– А чего? Дальше учись, хорошо ведь живем, – удивился Арсен.

– Так мне диплома не надо, у меня уже есть один, тбилисский. Мне вот этот документ нужен, где написано, что я лауреат. С этой бумагой в Ереване я сразу стану профессором консерватории.

Так оно и случилось: впоследствии он организовал первый эстрадный оркестр Армении (которым потом руководил Орбелян), стал известным музыкантом и дирижером, народным артистом Армении. Но это случилось потом, а в 1924-м надо было как-то выживать на мизерные студенческие стипендии…

Пальто у Арсена было без рукавов, поэтому он ходил, перекинув его через руку, и всем говорил, что не боится холода, даже морозов. К своим протертым носкам Арсен и Артюша акварелью (чтобы вечером можно было просто смыть водой) пририсовывали пятки, которые совпадали с общим видом этого трикотажного изделия, – денег на новые или починку старых (не штопать же!) у друзей не было.

Невольно вспомнились замечательные строки из И. Уткина:

Но жили тем не менее очень весело. Арсен в силу своей потрясающей коммуникабельности, несмотря на застенчивость, собрал вокруг себя компанию художников, актеров и музыкантов. У них с Артюшей Айвазяном в полуподвале постоянно устраивали, как сейчас говорят, «тусовки». Была возможность без билетов ходить в консерваторию и театры, так что светская жизнь была бурной.

Когда становилось совсем голодно, Артюша с Арсеном ездили по бильярдным, которых в Москве было множество: а как иначе, ведь сам Ворошилов, говоривший, что военным нужна «твердая рука и меткий глаз», обожал эту игру! Во всех Домах офицеров, Домах культуры, в парке Горького, да где угодно были бильярдные. А надо заметить, когда Артюша еще жил в Армении, в доме его отца стоял бильярд. Отцу не с кем было играть, и он каждый день ставил своего сына-шкета на тумбу и учил играть. В результате Артюша играл филигранно: не просто бил по лузам, а владел такими мастерскими ударами, как карамболь, абриколь или дуплет!

И вот Арсен и Артюша приезжали в один из залов и начинали непринужденно катать шары: тук-тук. К ним подходил какой-нибудь человек, обычно военный (они всегда были при деньгах), и говорил: «Может, сыграем?» – «Да вам со мной неинтересно будет», – отвечал Артюша, заводя офицера, как опытный психолог. В результате пари заключали сразу на большую сумму, потому что после того, как он раскрывался как классный игрок, с ним уже никто не хотел играть на деньги. Иногда Артюша играл и на «ужин в ресторане на двоих». Тогда Арсен и Артемий отправлялись ночевать в полуподвал на Тверской после вкусного ужина.