Юлия Резник - Дед

— Андрей Николаевич, уверяю вас, это лучший вариант в сложившихся обстоятельствах. Просто потянуть время, пока он не переключится на другую.

Андрей Гладких сидел в шикарном кожаном кресле, за не менее солидным письменным столом и сверлил цепким взглядом льдистых глаз начальника службы безопасности своего холдинга:

— Ты хочешь сказать, что в своей стране, при моем положении в обществе, при моих деньгах и связях мы не можем найти управы на чокнутого маньяка, который уже трижды пытался выкрасть мою дочь?!

— Вы забываете, что этот чокнутый маньяк — арабский шейх.

— И это даёт ему право делать, что хочешь?!

— Ну… Его намерения как раз вполне ясны.

— Какие намерения, Антон? Ну, какие на хрен намерения? Ты представляешь, что ждёт женщину в мусульманской патриархальной стране? Ты можешь нашу Плюшку там представить?!

— Не могу! Поэтому и настаиваю на том, что её надо увозить. Тайно, и как можно скорее. Даже до неё дошло, что влипла по полной. А ведь поначалу только хвостом крутила и от ребят моих бегала!

— Да уж… Докрутилась… Хвостом!

— Знали бы вы, какую она головомойку пацанам задала, когда ей запретили покидать страну. Здесь-то оборону держать проще… А потом — как отрезало, дошло-таки, что дело серьёзное.

Андрей резко встал, отвернулся к окну, потёр устало шею:

— Она из дома выйти боится, — выдыхает раздраженно, не привыкший к такому бессилию, — от тени каждой шарахается! Вот ты можешь представить Плюшку зашуганой?! Вот и я не мог… Защитить не могу самое дорогое. Что я за отец?!

Антон отбросил официоз, что позволял себе не так уж и часто:

— Андрюха, говорю тебе, пусть пересидит. Переключится этот арабчик, найдёт себе новую кандидатку в жены. И сам отвянет. А пока у него это помешательство на Плюшке нашей не пройдёт, она будет в постоянной опасности. Ведь даже при всех наших усилиях не факт, что мы её убережем.

— Черт, ну как мы в это вляпались, а? Рассказать кому — не поверят. Вот допрыгалась, егоза! Дострелялась глазками! Крутит с детства всеми, никто ей отказать не может. Скольким парням голову морочила? А гулянки эти? То у неё Ибица, то Майами. Я так её воспитывал?!

— Ну, ты на Плюшку не наговаривай. Отрывается она — это да… Так молодость же! Но и голова на плечах есть: учится хорошо, университет, вон, закончила. Оксфорд! А парни… Не, знает девка себе цену, осознает, что красива до неприличия. Но не трахается же она со всеми подряд…

— Я ей трахнусь! — взвивается задетый в лучших чувствах отец.

— Так двадцать два года девахе, не думаешь же ты…

— Я вообще предпочитаю об этом не думать, — рявкает Андрей.

Антон скрывает улыбку. О совершенно маниакальной родительской любви Андрея Гладких к единственной дочери ходили легенды. И даже внушения обожаемой жены Ольги, что он немного переигрывает, были не в силах что-либо изменить. Он не мог по-другому… Это же его маленькая Плюшка. И пофигу, сколько ей лет.

— Ладно… Ближе к делу. Что ты конкретно предлагаешь?

— Есть одна идея… Человек надёжный. В горах живёт, сельским хозяйством занимается: виноградники у него, и так… фрукты-овощи… По мелочи производство. Элитные сыры-колбасы. Можем договориться Плюшку у него припрятать, пока зятек твой несостоявшийся не угомонится.

— Ты серьёзно? Королевична наша, и на ферме задрипанной? Нет, фигня полная… А если ей защита все-таки понадобится? Чем твой фермер поможет?

— А вот тут как раз и сюрприз. Не так прост этот фермер, как кажется. Мой однополчанин. Альфовец. Крутой спец.

— Так чего, если такой крутой, в сельское хозяйство подался?

Антон темнеет лицом и отвечает:

— Я тебе сейчас все расскажу, ну а ты решай, как дальше быть. И это… Плюшку увозить надо стопудово. Не нравится мне все, что происходит — жуть, как не нравится.

Елена Прекрасная, она же Плюшка, она же Елена Андреевна Гладких лежала на своей кровати в старой детской её родительского дома. Да уж… Влипла, так влипла. Кто бы мог подумать, что в высшей степени приятный и с первого взгляда цивилизованный молодой человек так усложнит ей жизнь? Кто знал, что обожание и поклонение, к которым, чего греха таить, Лена привыкла с детства, на этот раз примет совершенно нелицеприятную форму? Форму болезненной одержимости. Она и раньше сталкивалась с навязчивым вниманием, но все было как-то несерьезно, что ли… И стоило только Лене действительно захотеть избавиться от мужчины, горе-ухажеры исчезали из её поля зрения, как миленькие, уж больно не простым человеком был её отец.