Дэйв Ицкофф - Робин Уильямс. Грустный комик, который заставил мир смеяться

Робин любил вспоминать одну историю из своего детства, когда он вернулся домой из школы с конвертом, который отдал отцу.

«Что это, малыш?» – спросил Роб.

«Мой табель, сэр», – ответил Робин.

Роб открыл конверт, улыбаясь от гордости, пробежал по списку предметов, где были только пятерки. «Отлично, сынок, – сказал он. – А теперь пойдем готовить обед». Робину было восемь лет.

Как позже рассказывал старший сын Роба, Тодд, замкнутость отца развила в нем способность молча сканировать комнату, наблюдать за людьми и запоминать все, что ему говорили. «Он сохранял в памяти все, – говорил Тодд. – Никогда не забывал, кто и что ему говорил, разве что какие-то мелочи». Тодд знал еще одного такого человека, внешне очень скромного и с теми же качествами – это его сводный брат Робин. «Он мог находиться в комнате, где было полно людей и одновременно велись десять разговоров, разговаривал с тобой, очень внимательно слушал и все происходящее вокруг собирал в память. Робин очень застенчивый и очень тихий. Но эти батарейки надо перезаряжать, иначе можно оказаться в психушке». Эту способность Робин не потерял и во взрослом возрасте.

Еще в раннем возрасте Робин заметил, что после употребления алкоголя с его отца спадает броня. После «парочки коктейлей» Роб становился счастлив и был готов на многое. «Что ты хочешь, машину?» «Мне всего пять лет!»

Был еще один момент, способный пробить оборону Роба и достать до его души, и эту страсть с ним разделял и Робин. Поздними вечерами Роб искал способ развеяться и как-то однажды включил «Сегодня вечером» с Джеком Паром. Когда к шутнику-ведущему присоединился Джонатан Уинтерс – пухлый, похожий на резинового пупса актер с каменным выражением лица, Робину разрешили не ложиться спать и присоединиться к отцу перед мерцающим черно-белым экраном, где со своим непредсказуемым монологом выступал Уинтерс.

Первое выступление, которое мог вспомнить Робин, это когда Уинтерс вразвалочку вышел на сцену Пара одетый в пробковый шлем и заявил, что он великий белый охотник. «В основном я охочусь на белок», – сказал он.

«И как вы это делаете?» – спросил Пар.

Уинтерс ответил: «Целюсь в их крошечные орешки».

В этот очень редкий момент душевной близости между отцом и сыном Роб и Робин разразились смехом. Эффект, который это произвело на ребенка, был неожиданный: «Мой отец был милым человеком, но не тем, кого было легко рассмешить», – объяснял Робин. «И когда он начал хохотать как сумасшедший, я задал себе вопрос: ”Кто этот парень и что он употребляет?“

Робин рассказывал, что через несколько месяцев он опять смотрел шоу Пара, когда Уинтерс выступал со своим легендарным монологом, где ведущий предложил ему палку (предварительно шлепнув его ею по шее), а дальше Уинтер четыре минуты только импровизировал, превращаясь то в рыбака, то в циркового дрессировщика, а затем в австрийского скрипача; палка превращалась в весло местного байдарочника, в копье в груди несчастного парламентария ООН, в клюшку для гольфа в руках у Бинга Кросби, чье фирменное пение идеально пародировал Уинтерс.

Другие телевизионные комики тоже произвели на Робина впечатление, например, Дэнни Кей – мастер миллиона, казалось бы, бессмысленных песен и миллиона придуманных иностранных акцентов. Но никто не воодушевлял его так, как Уинтерс, прятавший свой озорной характер под строгим костюмом. Уинтерс не извинялся за свою «прямоугольность», а наоборот сделал ее частью сценического образа. («Я люблю рыбачить, это одно из моих хобби, – шутил он. – А о других я не могу рассказывать».) Уинтерс, морской пехотинец США, как и Роб, во время Второй мировой служил в Тихом океане, а когда вернулся с войны, то обнаружил, что мать отдала его коллекцию игрушечных машинок. «Я думала, ты не вернешься», – сказала она.

В отличие от других стендап-комиков, которые выступали в одном амплуа, с одинаковыми монологами или пародиями, Уинтерс был одним из немногих, кто не играл по этим правилам. В глазах Робина он был первоклассным комиком, который мог выступать перед любой публикой, ему нужен был только микрофон и его безграничное остроумие. «Он создавал комедийную алхимию, – вспоминал позже Робин. – Весь мир был его лабораторией».

До Стоникрофта и Блумфилд-Хилс семья Уильямсов жила на Вашингтон роуд в Лейк-форест, недалеко от Лейк Иллинойс, в «большом доме по соседству с другими большими домами», – рассказывал школьный друг Робина Джефф Ходжен. «Дом стоял в стороне, в отдалении от дороги, он был такой таинственный. Чтобы дойти до его дома, нужно было пробираться через деревья. «Ничего себе! Ты здесь живешь?»