Сергей Белкин - Игра как жизнь. Часть 2

За период работы в Омске отец опубликовал следующие работы: «Солевой режим Барабы» (1934), «Зола, как удобрение» (1936), «Коренная мелиорация солонцов» (1936), «Катионный обмен в солонцах» (1937), «Различная степень солонцеватости почвы и урожай пшеницы» (1937), «Характеристика почвенного покрова опытного участка» (1937). Последняя работа в соавторстве, остальные – самостоятельные.

Точную дату переезда отца в Днепропетровск я не знаю, но с 1 сентября 1937 года он – заведующий кафедрой агрохимии Днепропетровского сельхозинститута.

Посмотрим, на фоне каких событий (а, быть может, – и по их причине…) шла жизнь в эти годы. Сразу скажу: СССР в начале этого периода и СССР в конце – две очень отличающиеся по своему социально-политическому и экономическому содержанию страны. Напомню о нескольких ключевых событиях, повлекших за собой радикальные перемены.

Политика

1930-й год начался с выхода постановления Политбюро ЦК ВКП (б) «О мероприятиях по ликвидации кулацких хозяйств в районах сплошной коллективизации». Об этом событии не забыли до сих пор. Меняется лишь его оценка – в зависимости от политической конъюнктуры. После гибели СССР в результате «перестройки» оценка стала носить предельно негативный характер. О коллективизации говорят как об огромном несчастье, свалившимся на страну и народ. В ход идут не только пропагандистские лозунги, но и воспоминания граждан, у которых были раскулачены дедушки и бабушки. Процесс раскулачивания действительно был болезненным и жестоким, – как и все, что шло под лозунгами «классовой борьбы». Эмоции потомков пострадавших на этих фронтах понятны и заслуживают сочувствия. В нашей семье тоже были пострадавшие, и я об этом написал в последующих главах. Другое дело, что исторический процесс этим не исчерпывается и не объясняется. Логическая цепочка, которую трудно отбросить: без коллективизации была бы невозможна индустриализация, без индустриализации было бы невозможно никакое развитие, да и само существование государства. Противопоставить этому можно лишь разговоры о «цене» (при этом в ход пойдут и семейные воспоминания, и Достоевский с его слезинкой ребенка): стоило ли такой ценой добиваться этой самой индустриализации, этого развития, суверенитета и прочего и пуститься в «сослагательное наклонение» – ведь можно было сделать иначе…

Я не считаю такие рассуждения бесполезными: всегда надо рассматривать другие возможности, всегда надо моделировать иные возможные пути, прогнозировать, моделировать. Но делать это честно и не ради политической конъюнктуры.

Из событий, о которых знали и говорили и в семье Христофоровых и, наверняка, среди студентов и преподавателей «Сибаки», упомяну т.н. процесс «Промпартии» (1930). Из нашей семьи он никого не затронул, но событие широко освещалось.

Заседание по делу «Промпартии» в Колонном зале Дома Союзов. Москва, 1930 г.

Столь же широко известным стал и процесс 1937 года по т. н. «делу Тухачевского», который тогда назывался делом «антисоветской троцкистской военной организации».

Непосредственно коснулись семьи другие, – вполне прозаические, но важные вещи: ввели трудовые книжки для рабочих и оплату труда в трудоднях для колхозников. В 1932 году введена паспортная система.

Торжественный пуск Днепрогэс. 1932 г.

Широко освещались и вызывали всеобщую радость такие события, как торжественный пуск Днепрогэс имени В. И. Ленина и завершение строительства Беломорско-Балтийского канала, открытие первой линии Московского метро «Сокольники» – «Парк культуры», установка в Москве на Спасской башне Кремля первой рубиновой Кремлёвской звезды, выпуск первого гусеничного трактора СТЗ-НАТИ на Сталинградском тракторном заводе. Радовались победам и достижениям: Алексей Стаханов установил рекорд, добыв за смену 104 тонны угля, а Чкалов, Байдуков и Беляков осуществили первый беспосадочный перелёт через Северный полюс из Москвы в Ванкувер (штат Вашингтон, США). И уж конечно искреннюю радость вызвала отменена карточек на хлеб и муку и восстановление празднования Нового Года с ёлкой, произошедшее 1 января 1935 года. Для многих очень важной стала отмена ограничений на поступление в вузы по социальному признаку, произошедшая в 1935 году.