Еще одним новшеством было введение в 1918 году новой орфографии, убравшей из письменности ряд букв – ять, фиту, ижицу, «и десятеричное», устранение твердого знака в конце слов, и введение ряда других изменений. Хотя эта реформа разрабатывалась очень давно – задолго до Революции и не имела никакого политического содержания, ввести ее довелось большевикам, что придало нововведению политический аспект. Протест у ряда деятелей русской культуры был активным и эмоциональным. Так, Иван Бунин писал: «По приказу самого Архангела Михаила никогда не приму большевистского правописания». А Иван Ильин восклицал: «Зачѣмъ всѣ эти искаженія? Для чего это умопомрачающее сниженіе? Кому нужна эта смута въ мысли и въ языковомъ творчествѣ?? Отвѣтъ можетъ быть только одинъ: все это нужно врагамъ національной Россіи. Имъ; именно имъ, и только имъ». Русская эмигрантская печать пользовалась старой орфографией до сороковых и даже пятидесятых годов.
Дети, начавшие обучаться грамоте при советской власти, разумеется, не испытывали трудностей перехода к новой орфографии. У них были трудности иного рода: нет тетрадок, ручек, чернил, учебников, мела, отопления…
«Обычная» школа, начинавшаяся с 7-летнего возраста, имела три ступени: начальная – четыре класса, семилетка – с пятого по седьмой класс, и средняя, или десятилетка – с восьмого по десятый класс. Наряду с «обычной» были и новые формы обучения, прежде всего это школы фабрично-заводского ученичества (ФЗУ или фабзавуч) при предприятиях. В них принимали подростков с семилетним образованием и продолжали учить по полной школьной программе, добавляя занятия по овладению рабочими профессиями: токаря, слесаря и т.п., – примерно так, как это был до революции в ремесленных училищах. При окончании ФЗУ приобреталось полное средне образование и профессия, позволявшая работать на заводе или фабрике. На практике, особенно в первые годы, в ФЗУ принимали и совсем юных подростков 12—13-летнего возраста. Помимо образования и профессии фабзавуч – так сокращенно называли ФЗУ – открывал и другие очень важные возможности: человек становился рабочим, а это означало прямую материальную выгоду: рабочая карточка, и принадлежность к классу-гегемону. Человек, окончивший фабзавуч мог поступать в институт или университет, для него открывались вообще многие «социальные лифты»: его охотно принимали в партию, что тоже открывало дополнительные карьерные перспективы.
В семье Христофоровых в двадцатые годы в школьном возрасте были Валентин, Виталий, Людмила и Ксения. Старшая сестра – Елена – уже сама работала воспитательницей в детском доме, Леониду, работавшему на заводе, образование пришлось получать урывками, по мере появления вечерних училищ.
Жизнь была, конечно, нелегкой, но – мирной! После ужасов прошедших лет, это само по себе делало ее прекрасной! Главное, что в ней было – нацеленность на лучшее будущее, уверенность в нем! Учиться, работать – и все образуется!
Мариуполь. Женская гимназия. Начало ХХ века
Милочка, она же Людмила Христофорова пошла в школу в 1921 году. До начала политики тотальной украинизации, обучение велось на русском языке. Тотальная украинизация захватила все сферы жизни с 1923 года. После принятия в апреле 1923 года XII съездом РКП (б) официального курса партии на коренизацию в национальном вопросе и оформления в том же месяце этой политики VII конференцией КП (б) У как политики украинизации, было принято решение об украинизации госструктур и предприятий, которую планировалось закончить до 1 января 1926 года, однако в действительности эта политика ужесточалась вплоть до 1932—1933 гг. Все рабочие и служащие предприятий и учреждений были обязаны выучить украинский язык под угрозой увольнения с работы. Для приема на работу все были обязаны предъявлять справку о сдаче экзамена на знание украинского языка. Причем действовала справка только один год. В Справке (Посвiдке) имелись, кроме основных сведений, и обязательные лозунги: «Знанiе укрмови є лише перший крок до повноiї українизацiї» – «Знание украинского языка – только первый шаг к тотальной украинизации» и «Українизацiя здiйснить єднання мiста та села» —«Украинизация совершит объединение города и села». Имена и фамилии тоже указывались в украинизированном варианте.
Поскольку у меня нет точных данных о том, в какой именно школе училась Людмила Христофорова, я, следуя принятым мною самим правилам, домысливаю недостающие факты, превращая их, соответственно, в домыслы – основанные, однако в значительной мере на фактах. Это смешение смыслов означает лишь то, что школа, о которой я ниже расскажу – существовала и сказанное о ней – документальная правда. А вот введение в нее Людмилы Христофоровой и учителя Танненбаума – реально существовавшего учителя немецкого – мой домысел.
Читать дальше