– Вы хотели купить славянский шкаф? – хриплым сдавленным голосом спросил гость, показывая в сторону. В зеркале отразился скрюченный посиневший от холода палец.
Выдержав положенную паузу, дама изрекла: «Если вы к коллекционерам, то это этажом выше», – сказала и захлопнула дверь.
Этажом выше загремела цепочка, и голос из темноты спросил:
– Что у вас?
– У меня славянский шкаф, а у вас что?
– А у меня две ножки от рококошного стола, кости, черепки, камешки…
Рококошные ножки остаются у хозяина, а бесценный хлам беспорядочно складывается в мешок и – тем же путём, через пустыри, зигзагами, преимущественно тёмными переулками – на улицу Твардовского, дом 23, квартира 6, подъезд 1, этаж 2, код 6-«вызов». Дома богатства высыпаются из мешка и предстают взору обезумевшего от счастья коллекционера.
А обезуметь есть от чего. Потускневшие мамонтовые кости… Ну конечно: это же части древнейшего палеолитного остеофона. Камешки – не что иное, как фрагменты литофона (ранний неолит), найденного во Вьетнаме в 1949 году, – инструмента, изготовленного из «поющего» камня роговика и издающего, по словам очевидцев, звуки космической окраски. Глиняные черепки, эти остатки барабанчиков из Польши – самые «молодые» сокровища маленькой коллекции: им всего лишь 4-6 тысяч лет.
– Да… – задумаетесь вы. – А сколько это могло бы стоить? Так… из простого любопытства…
А сколько бы ни стоило… Хотя цены им, по правде говоря, нет: здесь не продать – у кого же такие деньги есть? – заграницу не вывезти, таможня заметёт…
– Что вы такое говорите! – замашет в негодовании руками г-н Пекарский. – Что за слова! «Продать», «таможня», «деньги»! Да как вы можете… Нет! Настоящий коллекционер не таков!!!
– А каков же он, этот ваш настоящий коллекционер?
– Обождите малость. Сейчас только выйду из этой детективноприключенческой ситуации … Да и зачем она мне? Я ведь не какая-нибудь Агата Маринина.
Ил. 2. Во-первых, он интеллектуал… Вы же видите…
Коллекционер – несчастнейший из людей. Ступив однажды на путь собирательства, этот человек на всю жизнь становится рабом своей коллекции, и нет такой силы, которая смогла бы избавить его от постоянного чувства экспонатного голода. Ему всегда мало, и чем больше он имеет, тем больше ему не достаёт. Понаблюдайте за коллекционером, «взявшим след». В такие мгновения он производит удручающее впечатление: ни минуты на месте, в глазах нездоровый блеск, руки мокрые, глотка пересохшая, голос дрожит.
Но (!) – когда предмет, который он жаждет приобщить к своей коллекции, уже принадлежит ему – этого ещё совсем недавно несчастного человека не узнать. Теперь он способен даже слегка подтрунивать над собственными слабостями. Его сердце и, конечно, коллекция открыты каждому. Похвалите новый экспонат – и вы лучший друг дома. Коллекционер – счастливейший из людей!
Чтобы добиться успеха на этом поприще, необходимо сочетать в себе обходительность дипломата с железной хваткой дельца, цинизм торговца с плаксивостью ребёнка, нюх сыщика с выносливостью гончей, ловкость карманника с напористостью носорога, расчётливость домушника с озарением ясновидящего…
Обсудим некоторые из перечисленных качеств и назовём эту главку так:
О технике пополнения коллекций
1. Обходительность дипломата.
Однажды в Венеции оказался я в Архиве известного композитора-авангардиста Луиджи Ноно.
– Так это тот самый Луиджи Ноно (или просто Джиджи), когда-то одаривший Вас, Марк Ильич, маленькой коллекцией инструментов? – спросите вы меня.
– Да, – отвечу я, но об этом немного погодя. А сейчас несколько слов о даме, которая меня принимала: Нурия Ноно, вдова знаменитого итальянца собственной персоной. До замужества её называли Нурией Шёнберг – по имени отца, великого «нововенца» Арнольда Шёнберга, – так что правильнее было бы называть её Нурией Ноно-Шёнберг. После смерти своего мужа она возглавила созданный ею архив, в котором собиралось всё, что каким-то образом было связано с творчеством и жизнью Ноно.
А пригласили меня туда, чтобы я рассказал, как мы познакомились с Луиджи. Особый смысл заключался для меня в том, что в Архиве хранилась рукопись партитуры Музыки для 12 инструментов князя Андрея Волконского, которую он прислал Ноно в 1958 году. Самым пикантным было то, что со дня написания этого произведения никто не видел ни партитуры, ни копии, ни, тем более, голосов, так как автор редко сохранял черновики или, не доведи господи, второй экземпляр. Мало того – Волконский, скорее всего, просто забыл о существовании Музыки, и думаю я так потому, что во время многочасовых бесед, предшествовавших написанию мною книги Назад к Волконскому вперёд, Андрей ни разу не упомянул об этом произведении. Конечно же, я решил добыть копию партитуры для моей коллекции.
Читать дальше