Игорь Кохановский - «Всё не так, ребята…» Владимир Высоцкий в воспоминаниях друзей и коллег

Тут Марина выходит из ванной: «Что? Что с тобой?» – она как мама… Я тоже спрашиваю: «Что с тобой?» – молчит. Я побежал на кухню, посмотрел на бутылку – оказывается, он уксуса долбанул! Он перепутал – есть такой винный уксус, из красного вина, – и тоже в пластиковых бутылках. Через несколько минут и Марина увидела эту бутылку, все поняла… С ней уже истерика… «Забирай его! Забирай его чемодан, и чтобы я вас больше не видела!» А Володя по заказам всегда набирал много всякого барахла – и Марина вслед ему бросает эти два громадных чемодана!

Да, Марина… Но я только одно должен сказать, что Володя ей обязан многим. А мы все обязаны Марине тем, что он еще жил, потому что определенное количество лет – довольно большое – она просто спасала его от водки и от смерти…

Так вот, я беру эти тяжелые чемоданы – а Володи нет. Выхожу на улицу – ночь, пусто… Потом из-за угла появляется эта фирменная кепочка с помпоном! Забросили мы эти чемоданы в камеру хранения на вокзале, и Володя говорит: «Я гулять хочу!» А удерживать его бесполезно… Поехали к Татляну… Татлян нас увидел… «Давайте, ребята, потихоньку, а то мне полицию придется вызывать». Мы зашли в какой-то бар, Володя выпивает… Я ему-то даю, а сам держусь. Он говорит: «Мишка, ну сколько мы с тобой друзья – и ни разу не были в загуле. Ну, выпей маленькую стопочку! Выпей, выпей…» Взял я эту стопочку водки – и заглотнул. Но я тоже как акула: почувствовал запах крови – уже не остановишь!

Вот тогда и началась эта наша заваруха с «черным пистолетом»! Деньги у нас были и была, как говорил Володя, «раздача денежных знаков населению». Но я должен сказать, что в «Распутине» цыгане гениально себя вели. В то время была жива Валя Дмитриевич – сестра Алеши. Другие цыгане вышли… И Володя начал бросать деньги – по 500 франков! – он тогда собирал на машину… И Валя все это собирала – и к себе за пазуху! Пришел Алеша, запустил туда руку, вытащил всю эту смятую пачку – и отдал Володе: «Никогда нам не давай!» И запел. У цыган это высшее уважение – нормальный цыган считает, что ты должен давать, а он должен брать…

А потом Володя решил сам запеть, а я уже тоже был «под балдой»… И вот он запел: «А где твой черный пистолет?…» А где он, этот пистолет?

– А вот он! Пожалуйста!

Бабах! Баббах в потолок! И когда у меня кончилась обойма, я вижу, что вызывают полицию… Я понимаю, что нужно уходить: «Володя, пошли. Быстро!» Мы выходим и видим – подъезжает полицейская машина – нас забирать… А мы – в другой кабак. Значит, стрелял я в «Распутине» – меня туда больше не пускали, а догуливать мы пошли в «Царевич»…

– И тогда же были написаны «Французские бесы»?

Нет-нет… Володя вернулся в Москву – и здесь написал «Французские бесы». И когда он утром – радостный! – прочитал это Марине… Она сказала: «Ах, вот как! Я мучилась, а песня посвящена Шемякину?!» Они поскандалили – Марина улетела в Париж… Володя бросился вслед за ней. Прилетел, и сразу ко мне. Вот тогда он и спел эту песню.

– Высоцкий никогда не говорил с вами о желании остаться на Западе?

Нет, никогда. Ведь Володя все прекрасно понимал и все видел… Он видел это на примере Галича, который жил при этом и умер при этом… Кстати, Володя не очень любил Галича, надо прямо сказать. Он считал Галича слишком много получившим и слишком много требовавшим от жизни. А я дружил с Сашей, очень дружил… Они с Володей совершенно разные структуры.

– А отношения с Барышниковым?

Это была не дружба. Володя был поражен, когда Барышников стал задаваться. Володя говорил: «Как же так? Я его помню мальчиком, который через окно пролезал в гримерную…» И вдруг Барышников стал большой звездой, большим американцем! Никогда не забуду: я принес Мише Володины записи, и там был «Памятник», где Высоцкий пророчески говорит о себе… И Миша, который уже начал портиться, сидел, слушал-слушал… А песня напряженная, может быть, с нарушением определенных ритмов… А Барышников схватился за голову: «Ну зачем он этим занимается! Писал бы просто…» А я говорю: «Ах ты щен!» И было еще покруче. По существу, из-за Володи мы и разругались…

Я уж не знаю, как они дружили в Союзе… Но ведь Барышников просто потерял машинописную рукопись сценария «Каникулы после войны»! Володя мечтал поставить этот фильм на Западе, а Миша сказал: «Я переведу его на английский! Я помогу в том, в том и в том…» Он забрал, в принципе, единственный экземпляр сценария и – потерял!

– А Высоцкий никогда не пробовал у вас рисовать?