Марина Медведева - Алёша

– О чём ты мечтаешь? – как-то спросил меня Саша. Был весенний вечер. Когда приходит весна, я чувствую её по запаху, если бы однажды я ослеп, то мог бы определять время суток, время года, едва вдохнув пространства вокруг. Запах весны особенный, очень важный для меня.

– Я мечтаю о семье, о любви. – С Сашей я мог быть собой, мог честно отвечать ему на вопросы, когда он задавал их, я чувствовал, что он говорил со мной внимательно, и если что-то спрашивал, то ему было очень важно услышать мой ответ. С ним мне не хотелось выглядеть крутым и всесильным. С ним было легко во всём. В детстве летом мы могли днями напролёт бегать по заброшенным стройкам, прыгать по крышам гаражей, играть в прятки, вышибалы, казаки-разбойники, и чаще всего нам было весело и интересно вместе. Бывали моменты, когда в нашу компанию попадал кто-то третий, и тогда начинались проблемы, я жутко ревновал Сашу к другим его друзьям, иногда даже строил козни, чтобы поругать его с «третьим лишним». Саша был близким другом. Я потерял его очень рано и так и не смог в своей жизни найти кого-то, кто смог его заменить. Он погиб в Чечне. Всю жизнь я размышлял о его смерти. Размышлял о том, почему вопреки своим страхам он пошёл служить в Чечню, и понял, что есть мужчины, чьи души сотканы нежнее женских, но для того чтобы хотя бы попробовать стать сильнее, им нужно просто один раз признаться самим себе, что они слабы. Он был чутким, глубоким, душевным, но всё время прятал эти свои качества, боролся со своей природой. Мать воспитывала его одна и была очень жестка, а порой даже жестока в его воспитании, пыталась заменить ему отца. В результате его тонкая душевная организация постоянно подвергалась давлениям извне. Сегодня я понимаю, что прекрасного, тёплого, душевного человека убили слова: «ты мужчина, ты должен быть сильным», «ты должен быть терпеливым», «не хнычь, как девчонка», «что ты нюни распустил, ты же мужик», «ты что боишься, как баба, ты мужик, мужики не боятся» и много чего ещё. Мать не щадила его, она была остра на язык и очень зла на то, что отец Сашки их бросил, она много пила и гуляла, его сердце было разбито, он одновременно любил и ненавидел мать. В Чечню пошёл, чтобы доказать ей, что он мужик, и погиб там героической смертью. Получил звание героя посмертно, доказал. Мать, в конце концов, спилась окончательно от чувства вины и пустоты, которую уже ничего и никто не мог заполнить.

Я часто вспоминал Сашу, когда моя мечта начала становиться реальностью, я нашёл любовь, и вот-вот моя любовь должна была стать моей женой, моей семьёй. Я был очень счастлив, когда мы подали заявление в загс, свободное время было только на 13 сентября, я немного испугался числа 13, но ещё больше я боялся выйти из загса без точного плана на совместное будущее со Светой, поэтому мы согласились с единственным возможным вариантом. Перед свадьбой я много времени проводил у отца, мачеха и отец выделили для нас со Светой комнату, там мы оставались ночевать, там часто проводили выходные, когда папа с т. Алей были на даче. В то время моя близость с отцом восстановилась, я смог иначе посмотреть на его поступок по отношению к матушке. Сегодня я понимаю, что оба мои взгляда тогда в молодости были кардинальными, сначала я ненавидел его, потом идеализировал, сначала мне казалось, что он предатель, потом я решил, что иметь много женщин это нормально, это произошло потому, что близость с ним в какой-то момент стала для меня очень значима и я идеализировал его, закрывал глаза на все факты, которые могли угрожать этой близости. Маме я почему-то не говорил, где мы со Светой проводим время, я почти не появлялся дома, и о том, что наша свадьба состоится 13 сентября, она узнала только в конце июля. Эта новость её не удивила, она моментально принялась строить планы по организации свадьбы. Намекнула на то, что было бы неплохо познакомиться с родителями Светы и обсудить бюджет. Я сказал, что они планировали прилететь только на свадьбу, что обсудить бюджет можно по телефону или в письме. Я тогда заметил, что она резко переменилась в лице после этого, меня это удивило, потому что эта эмоция была слишком явной на фоне того, с каким спокойствием она приняла новость о нашем решении пожениться. Сейчас я понимаю, что мою мать, которая привыкла всё держать под контролем, обидело то, что родители Светы уже знают о нашей свадьбе, а она узнала только сейчас. А может, это была обычная ревность. Я знал это чувство очень хорошо, оно сопровождало меня всю жизнь. Сначала я ревновал близких друзей, потом жену, потом любовниц, был момент, когда я ревновал отца к тёте Але и её дочери. Объект ревности менялся, но чувство всегда оставалось. Ревность – это не просто гнетущее, раздирающее чувство, это намного больше, ревность рождает желание отомстить, вернуть обидчику ту боль, которую мы испытываем, когда ревнуем. Ревность рождается от невнимания, от нелюбви. Когда другой разворачивается к нам спиной, мы перестаём видеть себя, потому что другой дан нам для того, чтобы видеть себя через него, мы не видим себя, а значит, наше существование под угрозой, значит, нас нет. «Я есть» меняется на «меня нет», это пугает нас, потому что главная человеческая потребность вовсе не в еде или в сексе, главная человеческая потребность – потребность быть. Срабатывают защитные механизмы психики, и мы стремимся реабилитироваться, восстановить свои позиции, мы интуитивно чувствуем, что именно заставит другого повернуться к нам, обратить на нас внимание. Для кого-то это деньги, для кого-то статус, для других ответное невнимание и нелюбовь. Если на тебя смотрят – ты есть. «Быть» – витальная потребность человека. Если ты кому-то нужен – ты есть. Но человек не рождается с этим пониманием, это понимание может прийти в течение жизни или к её концу, как произошло у меня. Вот так просто потребность быть нужным руководила всей моей жизнью, но мне пришлось не легко, потому что моя мать всю жизнь транслировала мне, что я не нужен. Не нужен отцу, не нужен жене, не нужен любовнице, не нужен другу, я был нужен только ей, и она хотела быть нужной мне.