Николай Семёнов - Это было на рассвете

«Ты еще маленький, зачем пришел?» — спрашивает учитель.

«Знать науку», — отвечаю я.

«Тогда садись», — вежливо сказал учитель.

Почти всю зиму ходил. Слушал рассказы учителя, тех, кого он спрашивал.

«А почему меня не спрашиваете?» — обратился я к учителю.

«Ты, Алешенька, и так знаешь хорошо», — отвечает учитель.

Я, довольный, киваю головой. Когда учился в пятом классе, осенью на обратном пути домой, в километре от деревни, меня начала трясти малярия. Прилег на траву. Быстро прибежал отец. Нес меня до самой деревни на руках. Нет, земляки, до сего времени по-настоящему мне не удалось исполнить заветы отца. Вы счастливее меня, машины получите раньше и уедете на фронт. А мне еще тут придется загорать. Поверьте: не пожалею ничего, а наказ исполню! — дрожащим голосом произнес Алексей. Его глаза горели, тело словно раздалось.

Мы с минуту сидели молча. Потом я решил восстановить правду.

— Стало быть, Алексей, тебе звездочку дали за «здорово живешь»?

— То есть? — машинально взглянул он на свою грудь.

— То есть: завета отцова не выполнил, а орден имеешь?

— Теперь дошло, — улыбнулся он. — Дело было в феврале прошлого года на Воронежском фронте. Ворвались мы в населенный пункт Каменка и на окраине настигли длинную отходящую колонну гитлеровцев, — начал Гвоздев. — Колонну разделали, как говорится, под орех. Горели грузовики, валялись орудия и фашистские вояки. Затем через два дня ворвались в Нижний Нагольчик. И там шло все, как по нотам. Но неожиданно засверкали вспышки из дзота. Первым снарядом мы его не разрушили. Пока долбили, сами получили повреждение. Что же делать? Стрелять из пушки нельзя: башня заклинена, а сволочи удирают. Упустить жалко. Мы их — гусеницами да из пулемета. Потом механик с фланга наехал на дзот. Вручая мне звездочку, комбриг полковник Красноголовый сказал: «Вам, товарищ Гвоздев, за нанесенный урон фашистам».

Рассказ Алексея Гвоздева мы слушали с большим вниманием. Попросили продолжить, но он посоветовал идти на отдых: ведь завтра — на работу.

Мы пошли в казарму.

Танковые экипажи попали на участок мастера С. П. Жучкова, человека среднего роста, плотного телосложения, с обгорелым лицом. Нас прикрепили к слесарям по сборке машин П. И. Кузнецову и Н. Д. Зенчеву. Не преувеличивая, можно сказать, что они были большими специалистами по танкам.

За день дважды к нам подходил начальник производственного отдела Страмнов. Василий Дмитриевич каждый раз, вытащив свою потрепанную книгу-график, делал пометку о готовности того или другого агрегата. Если заметит задержку, потребует немедленного улучшения дела. Мы скоро поняли, что отличным знанием всех отечественных марок танков, справедливой требовательностью и организаторской способностью он завоевал глубокое уважение всего коллектива завода.

— Наши трудятся старательно. Однако в конечном счете воевать-то придется вам. Убедитесь сами в прочности каждой детали, ритмичной работе всех механизмов, — советовал он нам.

Первый рабочий день подходил к концу. Я спросил мастера Фетисова, на каком фронте получил ожог лица Жучков. Узнал, что на фронте он не был, а досталось ему тут.

Более подробно об этом нам рассказал заместитель начальника завода по политической части капитан С. И. Рузов. Семен Исаевич — фронтовик, на завод прибыл после лечения в госпитале. Вот что он сообщил.

Стояли знойные дни июля сорок первого года. Уже месяц советские воины героически отражали натиск гитлеровских полчищ, отстаивая каждую пядь нашей земли. С фронтов поступали недобрые известия. Расположенные в южных районах предприятия перебазировали на восток.

22 июля до позднего вечера продолжалось производственное совещание инженерно-технических работников танкоремонтного завода. Решался вопрос об эвакуации завода. В десять вечера, как только стали расходиться, вдруг из радиорупора послышались сирена и объявление: «Воздушная тревога!» Еще через несколько минут стал слышен нарастающий гул приближающихся к центру города самолетов. Грохнули зенитные орудия. Фашистские стервятники развернулись, и вскоре стали падать связки зажигательных бомб. Через несколько минут территория завода была объята пламенем и дымом: загорелись деревянный забор, столовая, материальный склад, инструментальный цех. За «зажигалками» полетели бомбы. Одна, полутонная, пробив потолок и пол, врезалась в землю на глубину 8 метров. К счастью, она не разорвалась. Выпущенная из пулемета на бреющем полете пуля попала в комплектовщика Романа Покидко.