Александр Козенко - Джон Голсуорси. Жизнь, любовь, искусство

Таким образом:

Очевидно, очень небольшое число людей или чистые художники, или чистые моралисты, возможно, таких совсем нет. Однако все люди скорее одни, чем другие. Антагонизм начинается, только когда персонажи вступают в игру, т. е. (А) артист темпераментно противостоит (М) моралисту как человек, или они раздражают друг друга, и это все, если они экстремисты.

Сам художник по своему темпераменту противоположен моралисту. Однако то, что морально сегодня, аморально завтра, и это, конечно, вносит в жизнь некоторую путаницу. У художника в данной ситуации есть кое-какие преимущества, потому что он имеет дело с неизменными вещами, например, с законами природы и с человеческими чувствами, которые тоже не меняются (или меняются так медленно, что это нельзя заметить). Взять, например, очень полезного Шекспира. Он, конечно, превосходный художник, но некоторые люди назвали бы его также великим моралистом. Как я понимаю, это делает слишком свободным и общим использование слова моралист. Моралист, в сущности, человек какой-то моральной эпохи, она может не быть его собственной эпохой, она может быть моралью следующей эпохи, но именно некой эпохи. Шекспир, однако, для всех времен.

Большинство писателей имеют значительную составляющую моралиста, а все сатирики – обязательно. Но эти два качества в писателе находятся, по крайней мере, не обязательно в оппозиции, за исключением дела техники, таким образом поддерживая баланс устойчивости и правды так, что обе стороны способствуют становлению полной справедливости.

Разве Гарнет говорит, что художник наслаждается жизнью? Я думаю, он должен восприниматься как наблюдатель, как персона, наделенная громадным любопытством.

Конрад (писатель для живописцев и его главными поклонниками были живописцы), возможно, лучший образец из всех современных писателей, кого я знаю, художника в чистом виде (в нем практически ничего нет от моралиста).

Тургенев был более великим художником, чем Конрад, но в нем присутствует и моралист, это сказывается в тематике его книг. Толстой, обладая громадной силой, обладал этими двумя качествами почти в равной степени, но, будучи великим и сильным, он походил на качели, которые никак не могут прийти к равновесию и не давали ему запаздывать относительно Искусства и Морали!

Грубо говоря, чем больше в художнике моралиста, тем дольше он будет жить. Как и обратно: те художники, которые так велики, что имеют космический характер и имеют дело с моралью Природы (не человеческой), такие как Шекспир и Гомер, переживают свое время, но большинство выживших со временем книг и авторов представляли собой смесь художника и моралиста. Возможно, вы склонны использовать слово мораль в смысле Природной морали; если так, откажитесь от привычки: оно неопределенно, еще хуже использовать слова обычай, стиль, манера, и Природа не имеет стиля, за исключением цикличности, которую нам нет необходимости рассматривать».

Эта поездка в Тироль в связи с предстоящей постановкой пьесы была не очень продолжительной. И на обратном пути Голсуорси писал Эдварду Гарнету из отеля «Бальзак» в Париже 25 августа 1906 г. Естественно, в нем речь шла прежде всего о подготовке постановки «Серебряной коробки». Он поделился своим мнением о подобранных Баркером на главные роли артистов и указал, что мужчины хороши, а женщину он не знает.

Голсуорси остался в целом удовлетворен тем, как пьеса выглядела на сцене, радовало его мнение критиков и публики. Несколькими месяцами позже финальные представления первого цикла постановок посетили Принц и Принцесса Уэльские, а позже король Георг V и королева Мария.

В 1906 г. Голсуорси завершил написание нового романа «Усадьба». Начав писать его практически заново, он работал очень быстро и закончил рукопись к ноябрю. По сложившейся привычке он первому послал рукопись Эдварду Гарнету и получил восторженный отзыв: «Это великолепно! Примите мои поздравления. Мне кажется, “Усадьба” – огромный шаг вперед в художественном отношении. Я так думаю, главным образом потому, что автор гораздо больше симпатизирует своим персонажам и гораздо справедливее по отношению к ним, чем к героям в “Собственнике”. И написано блестяще! На многих страницах романа вы превзошли самого себя. И что мне особенно нравится, так это романтическое восприятие жизни, сказывающееся в большинстве глав книги. Вашему взгляду на жизнь присуща поэзия, которая веет со страниц романа, как свежий ветер в открытое окно.