Дмитрий Лисейцев - Царь Борис Годунов

Голландский купец Исаак Масса, живший в те страшные годы в Москве, писал о том, что народное бедствие вызывало у многих зажиточных людей вместо сочувствия радость и стремление обогатиться за счет роста цен на хлеб: «Иные, имея запасы года на три или на четыре, желали продления голода, чтобы выручить больше денег, не помышляя о том, что их тоже может постичь голод». Соблазна не избежало и духовенство, в том числе и глава Русской православной церкви Патриарх Иов: «Даже сам патриарх… на которого смотрели в Москве как на вместилище святости, имея большой запас хлеба, объявил, что не хочет продавать зерно, за которое должны будут дать еще больше денег… И так он был скуп, хотя дрожал от старости и одной ногой стоял в могиле». Голландскому торговцу вторит его русский современник, келарь Троице-Сергиева монастыря Авраамий Палицын: «Видели москвичи погибель свою и на покаяние к Богу не обращались, но радовались в торгах многим прибыткам; и воздыхали все, но серебро любезно все собирали».

Многие богатые и знатные люди, державшие прежде у себя на дворах многочисленную челядь, в условиях голода посчитали слишком накладным кормить этих людей. Чтобы снизить свои расходы, они попросту выгоняли холопов на улицу, предлагая им самим искать себе пропитание. В лучшем случае холопам выдавали отпускные грамоты, удостоверявшие их свободу. Такие люди имели шанс вторично продать свою свободу и, таким образом, обеспечить себе в голодное время кусок хлеба. Но многие хозяева выставляли холопов со дворов, никаких отпускных им не выдавая, надеясь по завершении голодного времени вернуть их себе. Положение таких людей было безвыходным.

В массе своей оставшаяся без попечения со стороны хозяев челядь состояла из боевых холопов, которые в военных походах сопровождали своих хозяев и имели, таким образом, немалый опыт боевых действий и богатые навыки в обращении с оружием. Брошенные своими господами на произвол судьбы, они стали добывать себе пропитание, разбойничая на дорогах. Особенно широкие масштабы разбой приобрел во Владимирском, Рязанском, Вяземском, Тульском, Бельском, Волоколамском, Коломенском, Можайском, Медынском и Ржевском уездах. В эти уезды царю Борису пришлось отправлять из Москвы «за разбойники» военные отряды. Многие холопы бежали из центральных уездов на юго-западные рубежи, в Северскую землю. По приблизительной оценке современников, таких беглых холопов там собралось до 20 тысяч человек.

Правительство Бориса Годунова, испуганное масштабами происходящего, в августе 1603 г. издало указ, по которому все холопы, выгнанные хозяевами на улицу, получали свободу: для этого им следовало явиться в приказ Холопьего суда для получения отпускных грамот. Однако разбойники продолжали действовать на дорогах, а одна из их ватаг численностью до 500 человек под командой атамана Хлопко разбойничала в непосредственной близости от столицы. Против Хлопко в сентябре 1603 г. из Москвы был выслан отряд стрельцов под началом окольничего Ивана Фёдоровича Басманова (сына и внука знаменитых опричников). Воинство Басманова попало в засаду, устроенную разбойниками; сам воевода погиб в бою, и победа досталась царским стрельцам с большим трудом и потерями. Израненного в сражении атамана Хлопко удалось взять в плен, после чего в Москве он был казнен.

Борис Годунов пытался спасти своих подданных от голодной смерти, приказав раздавать в Москве милостыню, но это только усугубило ситуацию: узнав о раздачах денег, в столицу устремились люди, жившие от нее на расстоянии до 300 верст, что вызвало в городе большую скученность народа, а это, в свою очередь, способствовало быстрому распространению эпидемических заболеваний. Пётр Петрей, шведский дипломат, уверял, что ежедневно в качестве милостыни из царской казны выдавалось до 20 тысяч рублей (30 тысяч талеров). Эти цифры, разумеется, следует признать фантастическими: весь годовой бюджет Московского царства составлял в те годы не более 900 тысяч рублей (притом что не менее 9/10 этой суммы расходовалось на различные государственные нужды). Надо полагать, что Петрей сообщает нам общую сумму, потраченную казной на поддержание нищих. Она приблизительно соответствует двум годовым остаткам денежных средств, собиравшихся в царской казне за вычетом всех расходов.

Что же касается милостыни, то она в основном не доходила до несчастных. Исаак Масса оставил нам омерзительную по описанному в ней цинизму картину злоупотреблений властью со стороны московских чиновников: «Приказные, назначенные для раздачи милостыни, были воры, каковыми все они по большей части бывают в этой стране; и сверх того они посылали своих племянников, племянниц и других родственников в те дома, где раздавали милостыню, в разодранных платьях, словно они были нищи и наги, и раздавали им деньги, а также своим потаскухам, плутам и лизоблюдам, которые также приходили как нищие, ничего не имеющие, а всех истинно бедствующих, страждущих и нищих давили в толпе или прогоняли дубинами и палками от дверей… Если же кому-нибудь удавалось получить милостыню, то ее крали негодяи стражники, которые были приставлены смотреть за этим. И я сам видел богатых дьяков, приходивших за милостынею в нищенской одежде».