Елизавета Аносова - Федор Толстой

В отличие от этого рисунка, живописного и пространственного, рисунок Душенька при свете лампы узнает в супруге прекрасного Амура (1827) создан Толстым как будто для медального исполнения. Отточены линии колонн и драпировок, летящих ломкими складками над хрустальным ложем, а потом отвесно падающих. Чеканными кажутся даже гибкие линии, создающие пленительную женственность обнаженной Душеньки и юношескую мужественность фигуры Амура.

Вспоминая о работе над иллюстрациями к Душеньке, Толстой отмечал, что "здания, расположение и устройство комнат, убранство их роскошными драпировками, красивой мебелью с богатой резьбой, статуями, барельефами, разнообразной формы вазами, украшенных скульптурою, канделябрами, лампами,курильницами,треножниками и всем, что употреблялось в то время для украшения царских палат, мужские и женские костюмы с их украшениями, головные уборы, вооружение, мечи, колесницы и все, что мне пришлось изобразить в рисунках, не было скопировано с антиков, существующих в музеях и галереях, но в малейших подробностях сочинено мною, сообразно со вкусом и обычаями того времени в Греции, в которое я перенес поэму Богдановича"[1 Записки графа Ф.П. Толстого, с. 11.].

Среди пейзажных рисунков серии самый поэтичный, полный почти античной гармонии природы, людей и богов - рисунок Ветви дуба опускают на землю Душеньку, тщетно пытающуюся умереть (1829). Естественны и кажущийся одушевленным дуб, жесткая ветвь которого изгибается с трудом, и пухленькие амуры, старательно пригибающие ее к земле. Один из амуров забавно вскарабкивается на эту ветвь, другой повисает на ней, третьему не повезло - ветка оборвалась, и он шлепнулся на землю. Душенька, соскользнув с дерева, ступает на землю, и ("Ах, какой пассаж!" - воскликнули бы в начале XIX века, только по- французски) край ее туники зацепился за сучок дерева. Оказавшиеся свидетелями этого пикантного мгновения амуры всплескивают ручками, а смущенная Душенька стыдливо поправляет одежду. Разлученный с Душенькой Амур печально грустит в облаках.

По рисункам к Душеньке Толстой создал резцовые гравюры. Серия гравюр, свидетельствующая о высоком мастерстве Толстого и как гравера, была опубликована отдельным изданием в виде альбома. Президент петербургской Академии художеств герцог Лейхтенбергский распорядился послать по экземпляру этого издания королям Прусскому, Шведскому, Баварскому, Саксонскому, императору Австрийскому и во многие европейские Академии художеств. Академии наградили Толстого золотыми первого достоинства медалями, сопроводив награды лестными отзывами. Шведский король выразил свое восхищение, наградив художника командорским крестом Северной Полярной звезды. Прусский король сопроводил золотую медаль собственноручно написанным письмом.

Как один из самых счастливых дней Толстой вспоминал пятое декабря 1845 года. В тот день в Риме художники-пенсионеры Академии художеств дали в честь Толстого торжественный обед. В дневнике художник записал: "Никакие богатства, никакие почести не произвели бы на мою душу такой чистой и высокой радости, как теплая привязанность этой умной образованной и пылкой молодежи, составляющей здесь круг русских художников"[ 2Цит. по: Э.В. Кузнецова, указ, соч., с. 195.].

На обеде был произнесен ставший впоследствии очень известным экспромт:

Наш Богданович милую поэму написал,

Но Пушкина стихи ее убили.

К ней граф Толстой рисунки начертал,

И Душеньку рисунки воскресили.

Слава тонкого изящного рисовальщика сопровождала Толстого в течение всей его долгой жизни.

В начале XIX века рисунок перестал восприниматься лишь как подготовительная стадия работы; более того, он стал самостоятельной областью искусства. Толстой одним из первых мастеров начала XIX века увлекся камерной формой искусства - рисунком.

"...О, как завидна участь поэта! - восклицал Толстой. - Счастливец, он может свои чувства, радости сердца, восторги души, забавы игривой беспредельной фантазии передавать другим в приятных гармонических для слуха напевах, в восхитительных для ума формах!"[ 1Э.В. Кузнецова, указ, соч., с. 199.] Кисть, перо, карандаш стали для Толстого выражением его чувств, фантазий, восторгов. В музеях и частных коллекциях хранится более тысячи его рисунков.

Перелистаем альбом рисунков мастера, воображаемый альбом объемом в целую жизнь художника. Здесь много контурных очерковых рисунков, в которых Толстой не знал себе равных. Блестяще владея линией, он отлично знал выразительные возможности и других графических техник и тонкости производимого ими впечатления. Выбор той или иной техники и художественных приемов диктовался замыслом и изящным вкусом Толстого.