Анастасия Сарычева - Михаил Янгель

М. К. Янгель писал, что ОКБ Поликарпова «в течение ряда лет находится без твердой производственной базы», по причине чего конструкторский коллектив часто переезжает с одного предприятия на другое: за неполных четыре года КБ переезжало трижды и в разное время базировалось на заводах № 39, № 84, № 156 и № 1. Он подчеркивал, что «отсутствие своей постоянной производственной базы ставит коллектив в исключительно тяжелые условия и делает проводимую им большую конструкторскую работу по созданию современных боевых самолетов неэффективной, так как хорошие проекты им вовсе не реализуются или реализуются с невероятно большими трудностями и большими сроками». Дальше он рассказал Молотову о февральском решении наркома авиапромышленности А. И. Шахурина создать опытную базу на территории завода № 1, об ангаре 8-го отдела ЦАГИ, который там находится, и обрисовал состояние этого ангара, отметив, что он «является совершенно неприспособленным для развертывания производственных работ (необорудованный, холодный, нет площадей для организации таких технологических процессов, как антикоррозионные покрытия, термообработка, штамповка, литье цветных металлов и т. п.)». Помимо этого, в своем письме Янгель указывал на то, что территорию необходимо облагородить и оборудовать другими не менее важными помещениями: для конструкторского отдела, металлообрабатывающих цехов, гаражей, складов, специальных стоянок и пр. Общие затраты на благоустройство завода, по подсчетам самого КБ, должны составить чуть больше 13 млн рублей – эта цифра также приводится в письме. Янгель также просил Молотова обратить внимание на «плохое моральное и физическое состояние руководителя коллектива тов. Поликарпова Н. Н.», который «на почве нервного истощения и физического переутомления болен и уже несколько дней не выходит на работу». Янгель подчеркивал, что Поликарпов «много сделав для укрепления оборонной мощи нашего Союза, мог бы сделать и может сделать в дальнейшем еще больше, если ему и руководимому им коллективу конструкторов будут созданы соответствующие условия».

Информация, приведенная в письме Янгеля, была доведена до правительства, и в результате вопрос о предоставлении Поликарпову необходимых ресурсов для оборудования опытно-производственной базы был решен положительно. КБ с новыми силами приступило к разработке следующего истребителя – И-185, эскиз которого техническая комиссия НКАП рассмотрела еще 8 февраля. Это был высокоскоростной одномоторный поршневый истребитель-моноплан, который по своим летно-техническим характеристикам превосходил все отечественные и иностранные поршневые истребители, разработанные к тому моменту. Невероятно перспективный, И-185 отличался мощным вооружением, улучшенными аэродинамическими формами, имел значительно более высокую скороподъемность и маневренность, а его максимальная скорость составляла 630 км/час. Но так же, как и в случае с И-180, проблема заключалась в нахождении подходящего двигателя: одни перспективные модели не могли быть выпущены серийно в нужный срок, а другие обладали меньшей мощностью или были тяжелее, чем позволяли расчеты. Поликарпов обращался с просьбой закупить специально для И-185 какой-то из двигателей разработки иностранных фирм (например, БМВ), но его прошение не было удовлетворено.

Таким образом конструкторский коллектив поликарповского КБ оказался к лету 1941 года, если можно так выразиться, с пустыми руками. На момент начала войны Янгель был заместителем директора опытного завода и ведущим инженером проекта ТИСа – тяжелого двухмоторного истребителя сопровождения бомбардировщиков, который сам мог быть использован как ближний пикирующий бомбардировщик, но этот самолет еще не прошел технических испытаний.

В августе 1941 года жена Ирина эвакуировалась с десятимесячной дочерью Людой из Москвы в Новосибирск, и с тех пор Янгель практически поселился на работе, все время и силы посвящая испытаниям новой летной машины. В годы войны военная цензура просматривала все почтовые отправления, и по понятным причинам писать жене об испытаниях истребителей Янгель мог, только используя эзопов язык: вместо слова «испытания» он использовал «экзамен» или «защита», вместо «шасси» – «ноги», а Поликарпова называл «папаша». Получалось достаточно информативно: «… 26-го я был готов к экзаменам и провел практическую беседу с рецензентом о современных средствах передвижения по земле… против ожидания, меня сильно задержал папаша, так как ноги заболели еще сильнее, и мне пришлось уделить ему очень много времени. Наконец 2 сентября я освободился от всего постороннего и смог явиться на комиссию почти в полной готовности. Экзамен прошел прекрасно. Папаша мой был так рад, что расцеловал меня».