Михаил Орский - Путь русского гангстера. Легенды лихих 90-х

Но через два года меня все-таки поймали, и я получил пять лет за мошенничество в крупных размерах. Газета «Южный Урал» откликнулась на мои похождения статьей «Незадачливые продавцы»:

«…Шаститко и Варков разыграли эту сцену, как по нотам. Быстро уехали, забрав магнитофон. Лебедев же недосчитался 607 рублей. Жертвой такой же комбинации преступников стал еще один владелец импортного магнитофона новотройчанин Бавольский. Его обманули на 1268 рублей…»

И опять подфартило сорваться со второго срока.

Мой отец, профессор-востоковед, обратился к своему доброму знакомому-сослуживцу Евгению Максимовичу Примакову. В пятидесятые годы мой батя, как фронтовик и молодой ученый, был избран секретарем парткома Института востоковедения. Руководил которым реликт сталинской эпохи, бывший первый секретарь ЦК Таджикистана Бободжан Гафуров, а секретарем комсомольской организации чуть позднее стал Евгений Примаков. В институте у отца сложилась замечательная компания. Наши разведчики, разоблаченные в Турции, Пакистане, Иране, все оседали в Институте востоковедения. А куда их еще девать? Языки знают, страну пребывания знают…

И в девяностые годы я частенько слышал байки отцовских приятелей-стариканов о том, как «Женька Петьке за пивом бегал». Отец мой дослужился до звания профессора и должности начальника отдела. Как развивалась карьера Евгения Максимовича Примакова, писать, я думаю, нет нужды. В парткоме отец прятал под сукно кляузы из вытрезвителя на будущего писателя-детективщика Юлиана Семенова, который в юности, по словам отца, отличался весьма буйным нравом.

Отец ни разу в жизни не обращался к Примакову. Но чего не сделаешь ради любимого сына. Мой бедный отец все еще надеялся, что первая ходка – это трагическая случайность, и я смогу вернуться к обычной жизни, вернуться в журналистику. Состоялась их встреча, подробности которой мне не известны.

Приговор мой был пересмотрен. Так как потерпевший занимался злостной спекуляцией, то ущерб в две тысячи рублей (при средней зарплате 150–200 рублей!) для него посчитали незначительным. Ну подумаешь, наказали барыгу на пару косарей! Третья часть 147 статьи превратилась во вторую и, отсидев два с половиной года, я освободился в городе Саракташ («Катящийся камень» в переводе с башкирского) с формулировкой «ограничиться отбытым сроком».

После этого пруха закончилась. В Москве меня опять не прописали. На свободе продержался всего сорок дней, украсть ничего не успел, а был арестован за старые квартирные кражи в Лямбурге. От судьбы не уйдешь! Обвинили в двух десятках «подломленных» хат.

Когда в 1983 году по стране начались гонения на карате, нашу секцию в Новотроицке тоже прикрыли. Я записался в секцию туризма и в походах по уральским горам освоил спуск «дюльфером». Это когда ты крепишь страховку на верху и сам себя спускаешь, отталкиваясь ногами от склона горы. Оказалось, что «дюльфером» очень удобно проникать с крыши на верхние этажи жилых домов. Подельниками моими в кражах были безбашенный Коля Шилов и его приятель Васильев по кличке Доктор. Трудиться по «слесарной» части так им понравилось, что они продолжили «чистить» хаты и после того, как я уселся за мошенничество. Интересно, что у Яровой появился молодой поклонник, который тоже стал «подламывать» хаты с Подлым, Доктором и Малолеткой. Потом его призвали в армию, и он пал в Афганистане смертью храбрых. В одном из уральских городов его именем назвали улицу. Что лишний раз подтверждает: кому суждено быть повешенным, тот не утонет. Все-таки блатные – геройские ребята!

А когда поймали Доктора, эта гнида медицинская сдала всех: и меня, и Шилова, и девчонок, которые шмотки продавали. Короче, раскололи его менты до самой задницы.

С ностальгией вспоминаю, как меня брали. Мы с Малолеткой снимали полдома в частном секторе Лямбурга. В момент ареста я, пританцовывая под песни Вилли Токарева, жарил макароны у плиты. Дверь домика распахнулась и, чуть пригнувшись в сенях, в домик вошел крепкий, высокий мужчина в костюме и галстуке. Один!!! Как этот «прием» диссонирует с нынешними захватами, больше напоминающими военные действия на вражеской территории, когда арестованных избивают, укладывают лицом в асфальт.

«Михаил Петрович, сковороду поставьте. Каратэ демонстрировать не будем?» – молвил вошедший. Снаружи меня ждала милицейская «Волга» и еще пара человек. Никаких спецназов, ОМОНов и прочих «тяжелых». Все прошло достойно, интеллигентно.