Юрий Емельянов - Иосиф Сталин. Часть 1. Мальчик из Гори

Домик, в котором родился Сталин, был местом паломничества советских людей. Советский драматург и очеркист Всеволод Вишневский так описал жилище, в котором родился и провел первые годы своей жизни Сталин: "Это – единственная маленькая комната… в три окошка, Простой обеденный стол, накрытый полотняной скатертью с серовато-голубой каймой. За столом могут сидеть только четыре человека. Когда приходили гости, хозяйка поднимала добавочную откидную доску. Четыре некрашеные деревянные табуретки. На столе глиняная тарелка и желтовато-коричневый кувшин для воды. Рядом стоит старая медная керосиновая лампа… Вот кровать, покрытая двумя крестьянскими рукодельными покрывалами… Вот стоит небольшой сундук. В нем помещалось почти все имущество семьи. Вот стоит грузинский ящик для хлеба – "кидобани". В стену вделаны неглубокие шкафы для посуды, для одежды… Вот, наконец, парадный кусочек комнаты: стоит маленький буфетец, покрытый желтовато-серой клеенкой. На буфетике – медный, начищенный самовар… Стол, четыре некрашеные табуретки, кровать, сундук, ящик для хлеба, буфетик, самовар – вот и вся обстановка, все убранство". В таких скромных условиях жили бедные люди маленького грузинского города с населением в 6 тысяч человек.

В «Краткой биографии» Сталина сообщалось: «Отец его – Виссарион Иванович, по национальности грузин, происходил из крестьян Диди-Лило, Тифлисской губернии, по профессии сапожник. Мать – Екатерина Георгиевна – из семьи крепостного крестьянина Геладзе села Гамбареули». Помимо этих сведений известно, что отец Сталина был мастером высокого класса в своем деле. В Гори он поселился еще до рождения сына. Владелец сапожной мастерской Барамов пригласил в Гори из Тифлиса лучших мастеров, в числе которых был и Виссарион Джугашвили. Житель Гори A.M. Цихитатришвили вспоминал: «Бесо (так звали друзья Виссариона. – Прим. авт.) скоро стал известным мастером. Большое количество заказов дало ему смелость открыть собственную мастерскую».

В первые годы после рождения Сталина, по словам историка А. Островского, "мастерская Бесо процветала, заказы увеличивались, и, наконец, наступил момент, когда он перестал справляться с ними один. Тогда в его мастерской появились помощники". Один из них Давид Гаситашвили вспоминал: "Среди людей нашего ремесла Бесо жил лучше всех. Масло дома у него было всегда».

Относительный достаток позволил Виссариону и Екатерине устроить праздник «Дзеоба» по случаю рождения сына Сосо в соответствии с грузинскими народными обычаями. Его описал в своей поэме о детстве Сталина Георгий Леонидзе. Сообщая своим читателям о появлении на свет Иосифа Джугашвили, Эдвард Радзинский отметил, что этому событию предшествовали рождения его старших братьев, которые умерли в младенческом возрасте. Комментируя это обстоятельство, драматург Радзинский пришел к странному выводу: «Природа будто противилась рождению ребенка у мрачного сапожника». Однако, нетрудно заметить, что смерти братьев Иосифа скорее всего объяснялась бедностью семьи Джугашвили. В ту пору в таких семьях дети нередко умирали во младенческом возрасте. Угроза смерти не раз нависала и над Сосо Джугашвили в младенчестве. Рассказывая в своей поэме «Сталин» о заболевании, которое пережил Сосо в раннем детстве, грузинский поэт Леонидзе описал, как отчаявшаяся мать старалась ублажить невидимые духи, которые могли смилостивиться над ребенком. В соответствии с древними поверьями для излечения надо было ублажить "батонеби", которые приносят оспу, корь и другие болезни. "Они ведь любят пиршество, чтоб пелись песни разные, потехи любят шумные, цветы же только красные. Чтоб стол с вином рубиновым, чтоб их встречали весело, чтоб красными паласами все стены им завесили. Сердить нельзя, встречайте их, подарками, утехами, – сестер и братьев семеро со всех сторон приехало".

Однако в бедном домике нет дорогих вещей, угодных носителям губительных болезней. "Что батонеби в дар нести, чтоб я их не обидела? Парча им очень нравится, – в глаза парчи не видела. Ковров нет, тканей с золотом, атласа не отыщите. Простите, батонеби, нас, мы нищие лет тысячу". Однако по мере возможностей мать старается, чтобы отвратить роковой исход: "Ковром я ситец выстелю, развешу не напрасно я – зальет все красным отсветом сиянье ситца красного. Давай и сок вам сахарный, давай цветы вам алые, а молоко, что любите, с трудом купила малому. Но я его добуду вам, все сделаю по-вашему, в золе спеку вам хлебец я, достану яиц крашеных. И если нету факела, светить вам, ярко-красного, у господина выпросим орехового масла мы". Мать готова сделать все, чтобы ублажить жестоких и требовательных "батонеби" и лишь просить смилостивиться над ней: "Слез много мною пролито, у счастья я в немилости, простите, драгоценные, ребенка дайте вырастить!"