Ану Партанен - Северная формула счастья. Как жить, чтобы вам завидовал весь мир

Как и у подавляющего большинства финнов, у меня будет четыре-пять недель летнего отпуска. Хотя зимы у нас суровые и мрачные, но летом здесь очень хорошо, а общество и работодатели считают полноценный отдых важным фактором поддержания здоровья людей.

Я не вполне понимала, как такие вещи устроены в США, но складывалось впечатление, что с подобными возможностями там все намного сложнее. Более того, на роль богатого американского поклонника Тревор явно не годился. Его книги продавались неплохо, кое-какие сбережения у него были, но с его писательскими и преподавательскими заработками он не сможет позволить себе намного больше, чем обеспечивать самого себя.

И как раз, когда в 2008 году я обдумывала все эти вещи, крах инвестиционного банка Lehman Brothers положил начало финансовому кризису, погрузившему американскую экономику в состояние полной неопределенности.

Но были и хорошие стороны.

Тревор прекрасен. Нью-Йорк – чудесный город. Соединенные Штаты всегда были страной возможностей. Америка была полна позитивной энергии и творческого духа. Она была родиной культуры, во многом определяющей мою повседневную жизнь, – от произведений искусства и товаров и услуг до технологий. Я на собственном опыте позна́ю, что значит жить в самой могущественной стране мира, и открою новую главу своей жизни вдали от спокойствия и благодушия, присущих Северной Европе. Я стану одной из великого множества людей, которым не терпится вдохнуть воздуха свободы, еще одной участницей величайшего эксперимента на планете: построения действительно многонационального общества, члены которого живут и работают бок о бок, движимые своим свободолюбием и стремлением достичь большего. Американская мечта манила. А про финские зимы я уже говорила? И, что еще важнее, про любовь?

Я задала себе стандартный вопрос: что будет, если оставить все как есть – все то же самое еще лет на тридцать? О чем буду больше жалеть на смертном одре – что осталась или что уехала? Я не отличалась ни излишней романтичностью, ни излишним материализмом. Я считала себя реалисткой и, как реалистка, сочла, что на смертном одре не буду думать о проторенных путях и связанных с ними жизненных благах. Я буду думать о состоявшейся любви, проявлениях отваги и рисках, на которые шла.

В ноябре я уволилась с работы. Съехала с квартиры. Избавилась от своих пожитков. В день Рождества попрощалась с родными и друзьями, а следующим утром села на самолет в Америку.

Все произошло мгновенно. Меня охватила паника, внутренности как будто залило горячей волной, а голову сдавило обручем тупой боли. Я судорожно пыталась отдышаться, но, казалось, что воздух просто не поступает в легкие. С каждым вздохом я ощущала звон в ушах.

Такой приступ паники случился со мной второй раз в жизни. Впервые я испытала нечто подобное в походе по лесам Лапландии неподалеку от российской границы, который мы предприняли вместе с мамой. У нее родилась идея продраться сквозь заросли к лесной сторожке, которую она нашла на карте. Она сказала, что уже побывала в ней с группой друзей, но меня совершенно не порадовало ее беззаботное замечание о том, что для этого им пришлось поплутать по лесу несколько часов. Компаса у нас не было, но мы все равно пошли.

Ясное дело, через пару часов мы заблудились.

Я ощущала, как во мне нарастает тревога, а физически ощутимый страх не поддавался никаким доводам разума. Меня трясло, мозг оцепенел, я чувствовала себя одинокой и покинутой в беде. Сигнала на наших мобильниках не было, и я задумывалась, не стоит ли разжечь костер, чтобы вызвать подмогу. Я уговаривала себя перестать дурить – в конце концов, мы были не так далеко от известных троп в погожий осенний день, – но могла лишь изображать спокойствие, хотя внутри меня просто колотило. Сознание возможности того, что что-то пойдет не так, наполняло меня ужасом.

Мы шли по еловому лесу, изредка встречая на пути оленей, пока не оказались на вершине холма. Оттуда мы увидели заходящее солнце и поняли, что садится оно на западе. Сориентировавшись, мы быстро нашли изгородь, указанную на карте. И сразу же вновь оказались на той же тропе, с которой сошли. Тревога сразу же улетучилась.

Второй приступ тревожности я испытала вскоре после своего переезда в Америку. Я не делала ничего опасного, но физическое ощущение страха было точно таким же. Сперва я думала, что это стресс, вызванный привыканием к жизни в чужой стране. Приходится целый день говорить на иностранном языке, и часто ты просто не понимаешь, что происходит вокруг, даже в самых обычных бытовых ситуациях. Но разбираться с тем, как устроена жизнь в Америке, оказалось намного сложнее, чем с какими-либо другими странами прежде в моей жизни. И это несмотря на то, что я была старше, опытнее, свободно говорила по-английски, и, по идее, все должно было происходить проще.