Юрий Емельянов - Иосиф Сталин. Часть 3. Верховный главнокомандующий

Однако немецкое командование не отказалось от плана захвата Москвы. На совещании в Орше 13 ноября Гитлер заявил, что Москву надо взять любой ценой. В своем приказе Гитлер писал: "Учитывая важность назревающих событий, особенно зиму, плохое материальное обеспечение армии… в ближайшее время любой ценой разделаться со столицей Москвой… Солдаты! Перед вами Москва! За два года войны все столицы континента склонились перед вами, вы прошагали по улицам лучших городов. Осталась Москва. Заставьте ее склониться, покажите силу вашего оружия, пройдите по ее площадям. Москва – это конец войны. Москва – это отдых. Вперед!"

Еще до начала нового наступления немцев на Москву, Сталин, судя по мемуарам Жукова, непрерывно советовался с ним относительно возможных направлений ударов немецких войск и порой эти обмены мнениями носили острый характер. 16 ноября Сталин вновь позвонил Жукову и спросил: "Вы уверены, что мы удержим Москву? Я спрашиваю вас это с болью в душе. Говорите честно, как коммунист". Услыхав уверенный ответ Жукова и одновременно его просьбу дать две армии и 200 танков, Сталин комментировал: "Это неплохо, что у вас такая уверенность… Позвоните в Генштаб и договоритесь, куда сосредоточить две резервные армии, которые вы просите. Они будут готовы в конце ноября, но танков пока мы дать не сможем".

15 – 16 ноября началось последнее немецкое наступление на Москву. 16 ноября немцами были предприняты попытки прорвать наш фронт, чтобы по Волоколамскому шоссе выйти к Москве. Призывы Сталина к самоотверженности в боях за нашу Родину, прозвучавшие 6 и 7 ноября, вдохновляли защитников Москвы. Ноябрьские дни 1941 года дали яркие примеры героизма советских людей, вошедшие в историю нашей Родины. На разъезде Дубосеково 28 бойцов из 316-й стрелковой дивизии генерал-майора И.В. Панфилова приняли бой с ротой немецкой пехоты, а затем с немецкими танками. Бой продолжался свыше 4 часов. Бойцы-панфиловцы подбили немало танков и не дали врагу прорваться к Волоколамскому шоссе. Большинство защитников погибло. О подвиге 28 панфиловцев узнала вся страна. В газетном очерке приводились слова политрука роты В.Г. Клочкова: "Велика Россия, а отступать некуда, позади Москва!" Эти слова стали боевым призывом защитников Москвы.

С таким же упорством защищали советские воины и другие участки фронта. На соседнем участке у деревни Мыканино 17 бойцов остановили продвижение танковой колонны. На целый день задержали движение 20 вражеских танков 11 саперов севернее Волоколамска.

И все же, несмотря на героическое сопротивление советских войск, наступление немцев на Москву продолжалось. 17 ноября противник продвинулся на волоколамском направлении. Одновременно шли бои под Клином, в районах Солнечногорска и Истры. 18 ноября немцы прорвали оборону под Тулой и развернули наступление на Каширу и Коломну. 24 ноября наши войска оставили Клин. 25 ноября Риббентроп заявил в Берлине, что русские потерпели поражение, имеющее значение для исхода войны, от которого они ввиду недостатка обученных резервов и военных материалов никогда уже не смогут оправиться.

27 ноября немецкие войска подошли к каналу Москва – Волга и на другой день форсировали его. Однако на ряде участков (район Яхромы и Красной Поляны, рубеж Звенигород – озеро Нарские Пруды, окраины Венева) противник был остановлен.

Во время второго наступления немцев на Москву Сталин связывался и непосредственно с командующими армий, защищавших Москву. Командовавший тогда 16-й армией К.К. Рокоссовский был вызван для телефонного разговора со И.В. Сталиным вскоре после того, как немцы в очередной раз потеснили наши войска на истринском участке фронта и по этому поводу имел "бурный разговор" с командующим фронтом Г.К. Жуковым. "Идя к аппарату, я представлял, под впечатлением разговора с Жуковым, какие же громы ожидают меня сейчас. Во всяком случае, я приготовился к худшему. Взял разговорную трубку и доложил о себе. В ответ услышал спокойный, ровный голос Верховного Главнокомандующего. Он спросил, какая сейчас обстановка на истринском рубеже. Докладывая об этом, я сразу же пытался сказать о намеченных мерах противодействия. Но Сталин мягко остановил, сказав, что о моих мероприятиях говорить не надо. Тем подчеркивалось доверие к командиру. В заключение разговора Сталин спросил, тяжело ли нам. Получив утвердительный ответ, он сказал, что понимает это: "Прошу продержаться еще некоторое время, мы вам поможем…" Нужно ли добавлять, что такое внимание Верховного Главнокомандующего означало очень многое для тех, кому оно уделялось.