Р. Полчанинов - Молодежь Русского Зарубежья. Воспоминания 1941–1951

Зимой 1940–1941 гг. сборы разведчиков и разведчиц НОРМ проходили в особняке графа Тышкевича на Аллее Роз, 4, предоставленном Русскому комитету владельцем особняка, женатым на падчерице вел. кн. Николая Николаевича.

Вероятно, немцы узнали о скаутском характере работы Жирицкого и Навроцкой, и Войцеховскому пришлось отстранить их от общественных дел и назначить начальником НОРМ известного своими пронацистскими взглядами Георгия Михайловича Шульгина. В своем письме Войцеховский сообщил только, что «в июле 1941 г. состоялось открытие второго летнего лагеря НОРМ на территории усадьбы Соловьювка в Свидере, арендованной Русским комитетом. Начальником лагеря был Г. М. Шульгин, начальником мужской дружины Михаил Викторович Монтвилов (р. 1914), начальницей женской дружины – Ирина Блюмович. Начальницей созданной при лагере детской колонии была Н. А. Горбань. Для участников и участниц лагеря, включая детскую колонию, была установлена форма – белые фуфайки со щитом русских национальных цветов на груди, синие трусики. Изображение скаутской эмблемы – лилии – у подножия мачты с русским флагом было по требованию члена правления Русского комитета и руководителя НТС Александра Эмильевича Вюрглера заменено на изображение трезубца – эмблемы НТС и надписью “За Россию”». Это изменение привело к конфликту между Шульгиным и Вюрглером, которому Комитет поручил надзор за лагерем. Молебен при открытии лагеря был отслужен протоиереем Дмитрием Сайковичем, совершавшим затем в лагере и воскресные богослужения. Для этого беседка была превращена в постоянную часовню, заменявшую алтарь при служении литургии. «Конфликт между Шульгиным и Вюрглером привел к ликвидации НОРМ, функции которой были приняты на себя Русским комитетом» 52.

Из-за чего был конфликт и почему надо было ликвидировать НОРМ, Войцеховский мне не написал. От члена НТС Монтвилова, бывшего до войны в Бресте русским скаутским руководителем, а в лагере начальником мужской дружины, мне стало известно, что из-за пронацистской пропаганды Шульгина у него с ним с самого начала были столкновения, и Монтвилов покинул лагерь, не дожидаясь конца, заявив Войцеховскому о невозможности сотрудничества с Шульгиным.

Памятным событием во втором лагере в Свидере были проводы первой группы НТС, отправлявшейся в оккупированную Россию. Задачей группы было служить квартирьерами и готовить путь следующим. Группу вел Владимир Николаевич Кашников (1922–1991), которому тогда было 19 лет. Казалось, что сбываются слова любимой скаутской песни:

Вюрглер присутствовал на проводах, но, вероятно, поставил перед Войцеховским вопрос ребром: либо он, либо Шульгин, и ликвидация НОРМ стала для Войцеховского удобным выходом из положения. В результате немецкий ставленник Шульгин оказался не у дел, а Вюрглер был отстранен от надзора за летними лагерями для русской молодежи.

Осенью 1941 г., вместо НОРМ, в которую входили отряд разведчиков и отряд девочек-вожатых и которая занимала целый этаж на ул. Маршалковской, 68, был создан в том же помещении Дом молодежи. Его начальником был назначен приемлемый для немцев Анатолий Викторович Шнее, директор немецкого молочного завода Agryl и немец по происхождению. Как бывший русский офицер и член НТС, он был приемлем и для Вюрглера.

Русская молодежь, посещавшая Дом молодежи, состояла в основном из учеников русского Коммерческого училища на улице Новый Свят, но были и работники разных польских и немецких предприятий. В Доме молодежи за 30 грошей русская молодежь могла получить суп с куском хлеба и стакан молока, а в воскресные дни еще и порцию творога. К скудному польскому пайку, а русские имели те же продовольственные карточки, что и поляки, это было заметной добавкой. Немцы с первого дня оккупации Польши закрыли все гимназии, в том числе и русскую, но русское Коммерческое училище не тронули.

В апреле 1942 г. у меня была встреча с председателем НТС Байдалаковым. Он сообщил мне, что Мартино в начале мая должен двинуться дальше в Россию, но для этого его надо заменить на его работе в Варшаве в Доме молодежи. Он сказал, что считает меня наиболее подходящим для этого, и спросил меня, готов ли я отправиться нелегально в Варшаву, как это говорилось в Союзе, «по зеленой дорожке». Я сразу согласился, но Байдалаков добавил, что нелегальный переход границы связан с некоторым риском, и готов ли я идти на риск. Я, конечно, сказал, что готов.