Дарья Буданцева - Владимир Вернадский

Дмитрий Иванович Шаховской.

Детская судьба сильно тронула Вернадского. В Париже он все обдумывал то, как правильно устраивать брошенных, бедных детей. «Мы все знаем, как скверно в воспитательном доме, и это скверное принимаем как должное. А между тем если все скверно там, если гибнут тысячи ребятишек, то гибнут потому, что никто не знает, не думает, не заботится о том, что там творится. «Скверно» – и успокаивается. Да правду ли необходимо, чтобы было скверно? Правда ли нельзя иначе устроить? Или при тех средствах, какие есть, но при добром желании и сильной воле можно добиться лучшего?» – с надеждой вопрошал он в письме к Наталье Егоровне.

В 1894 году, находясь в Никольском, он продолжал размышлять насчет хозяйственной жизни страны и судьбы тех людей, которые так от нее зависят: «Как-то яснее и сильнее чувствуешь всю необходимость серьезной и сильной мужественной работы для достижения коренной, основной причины, без которой невозможны никакие реформы, никакие улучшения, более или менее прочные, – освобождения человеческой личности. Как-то сильно чувствуется это особенно здесь, в деревне, где на каждом шагу, на каждом сельскохозяйственном мероприятии сталкиваешься с неравноправными с тобой людьми, вся жизнь которых – во всех ее мелких и крупных проявлениях – связана железным кольцом произвола. И произвол земского начальника, и местной полиции, попа, помещика, общины. Невозможна при этих условиях правильная и нормальная постановка хозяйства – такого, какое требуется теперь обстоятельствами времени и общественной жизни России. Мне кажется, это вполне опускается всеми нашими доморощенными экономистами, которые всюду подкладывают вместо действительного крестьянина – крестьянина абстрактного, вместо действительной общины – общину абстрактную. Право, иногда мне кажется, что крепостничество въелось в плоть и кровь даже лучших русских людей и то, что они считают терпимым для крестьян во имя их «экономического» блага, для себя благом не признают».

Тем временем Наталья Егоровна была беременна. Вернадский отвез жену в Териоки, а сам отправился заниматься наукой в Смоленск.

20 августа в Териоки у Вернадского родился сын. Роды проходили тяжело. Молодой отец в эти дни был рядом с женой. Мальчика назвали в честь деда-сенатора Георгием.

У семьи Вернадских появилось две причины переехать на какое-то время за границу. Во-первых, Наталья Егоровна нуждалась в лечении, так как роды не прошли бесследно для ее здоровья. Ей требовались заграничные курорты. Во-вторых, Владимир искал себя и свое научное предназначение в чем-то более глобальном, чем изучение фосфоритов. Ему нужна была иностранная платформа для его новых исследований, и Докучаев помог ему с этим.

16 марта 1888 года Вернадский поехал в Вену. Отсюда он направился в Мюнхенский университет, где его с радостью взял в свою разношерстную команду на стажировку профессор кристаллографии Пауль Грот. А потом передал в руки другому специалисту кристаллографии – Мутману.

Наталья Егоровна с сыном была в это время в Петербурге и через день получала от мужа длинные письма, в которых тот с восторгом сообщал ей о постепенном приобретении мастерства и овладении методикой.

В конце университетского семестра Вернадский решил совершить экскурсию по известным минералогическим музеям Европы. Он проложил маршрут через Зальцбург, Цюрих, Рейн, Берн, Женеву, Лион. Затем он посетил Париж и мгновенно влюбился в него. «Париж как город действительно самое грандиозное, что я видел, и тут будет, наверное, лучше жить, чем в Мюнхене», – делился он впечатлениями с женой.

Даже в такой насыщенный период жизни Вернадский не терял связи со своими друзьями. Члены «Братства» вели постоянную переписку. За один только 1889 год, подсчитал Вернадский, они потратили на это около 700 рублей.

Следующей остановкой Вернадского стал Северный Уэльс, где он познакомился с группой российских ученых, включая профессора Московского университета Алексея Павлова. Они быстро стали хорошими приятелями.

В Англии произошло событие, положительно сказавшееся на карьере молодого ученого: престижная Британская ассоциация развития наук приняла Вернадского в члены-корреспонденты.

Через Бельгию Вернадский вернулся в Мюнхен. В декабре он ненадолго встретился с женой в Вене. Он отвез ее и маленького Георгия в Сан-Ремо для лечения на курорте. А на обратном пути заехал в Верону.