Евгений Солонович - Да здравствует случай!

С ВИТТОРИО Страдой я познакомился… И хотя так начинается подавляющее число воспоминаний о тех, кого пишущие воспоминания не обязательно знали близко, без этой начальной фразы мне тоже не обойтись.

Итак, с Витторио Страдой я познакомился в 1957 или 1958 году, когда он, аспирант филологического факультета МГУ, жадно осваивался в литературной Москве, где у него уже появились знакомые среди писателей. Особенно, если не ошибаюсь, он сблизился с Борисом Слуцким. Во всяком случае, именно Слуцкому он обязан своим интересом к ряду явлений русского литературного авангарда и желанием (в дальнейшем осуществленным) перевести на итальянский стихи Заболоцкого.

Научным руководителем аспиранта из Италии был профессор Метченко, и это ему, господину Метченко, несколько лет спустя прикажут обрушиться со страниц «Литературной газеты» на своего бывшего подопечного, осмелившегося усомниться в плодотворности соцреализма, выведенного в горьковской пробирке.

Когда в 1958 году четыре итальянских поэта - Серджо Сольми, Иньяцио Буттитта, Вельсо Муччи и Доменико Кадорези - после нескольких дней в Москве, куда они приехали по приглашению Союза писателей, отправились в путешествие по Советскому Союзу, к ним «пристегнули» Страду. Пятого члена делегации, будущего Нобелевского лауреата Сальваторе Квазимодо, с тяжелым инфарктом увезли чуть ли не с трапа самолета в Боткинскую больницу, где он пролежал около трех месяцев и где Страда его несколько раз навещал.

Нужно сказать, что сам Страда решительно возражал против увеличения состава делегации за его счет, но в итоге сдался под напором тогдашнего секретаря Правления Союза писателей Алексея Александровича Суркова и консультанта Иностранной комиссии писательского Союза Георга Самсоновича Брейтбурда.

Г.С. Брейтбурд привлек и меня к этой поездке, в которой мне предстояло выступать в роли переводчика стихов, литературных бесед, а также, разумеется, тостов. Меньше всего хлопот в плотные дни путешествия доставил мне Страда, причем не только потому, что, владея русским языком, не нуждался в моей помощи, но и по той простой причине, что не выступал со стихами (я так и не знаю, писал ли он когда-нибудь стихи). И вообще, рядом со сдержанным Сольми, экспансивным Буттиттой, скромным Муччи и старавшимся выглядеть значительным в их обществе Кадорези он сознательно держался в тени и больше слушал, чем говорил.

Не знаю, успел ли до этой поездки Страда побывать в Ленинграде, но Тбилиси и Киев он точно увидел тогда впервые. И в Киеве я оказался свидетелем его знакомства с Виктором Некрасовым, повесть которого «В родном городе» он до этого перевел и с которым переписывался. Помню, что они не могли тогда наговориться, и знаю, что позже Страда принимал большое участие в эмигрантской судьбе Некрасова.

Клеймя Страду в «Литературной газете» (дело было, если не ошибаюсь, в 65-м или в 66-м году), господин Метченко оперировал цитатами из его работ, посвященных советской литературе, и цитаты эти были предоставлены вышеназванному господину Метченко не только вырванными из контекста, но и в тенденциозном переводе, после чего обвинить итальянского исследователя в антисоветизме было для автора заказной статьи проще простого. Не помню уже последовательности «санкций» против Витторио, к тому времени вернувшегося в Италию, но, пытаясь предупредить эти неизбежные по тем временам санкции, пять человек обратились в ЦК КПСС с письмом, в котором настаивали на заведомом шулерстве переводчиков, снабдивших Метченко цитатами, и на том, сколь важны для советской литературы искренние друзья, каким был, по их убеждению, Страда. Из этой наивной пятерки двое состояли в партии (Маргарита Алигер и Борис Слуцкий), а трое (Цецилия Кин, Николай Томашевский и я) ходили в беспартийных. Сочиняли письмо как раз беспартийные, мы с Томашевским, и печаталось оно на моей «беспартийной» машинке. С тех пор копия время от времени всплывала из вороха бумаг, в которых мне никогда не удавалось навести окончательный порядок, а потом, к сожалению, пропала.

Одного меня посылали, а вернее, пускали в Италию неохотно даже после того, как из многолетнего состояния «невыездного» я был переведен в «выездные». Поэтому я никогда не отказывался от скромной роли переводчика писательских делегаций, отправлявшихся (отправляемых) в страну, чьей литературой я занимаюсь.