Олег Кудин - Жизнь инвалида в России

Моя история болезни продолжалась более полугода, ранней весной она началась в Шамарах и только глубокой осенью наконец закончилась в онкологии Екатеринбурга, впереди предстояла дорога домой и долгие месяцы реабилитации.

На улице уже лежал первый снег, когда я наконец вернулся домой из больницы. Оказалось, всё что раньше делал, почти шутя сейчас давалось для меня с трудом. Четыре раза в день приходилось кипятить резиновые катетеры, чтобы выводить мочу, а вечером кипятить шприцы, и ставить себе обезболивающее.

Братьев не было дома, а помощник для матери я был ни какой, только помогал готовить еду, а дрова и вода легли на её плечи, а ещё уход за коровой. Придя домой, после работы, мать снова бралась за работу, не зная отдыха.

Во время вывозки сена у нашего дома свернули столб, мы остались без света. Чтобы стерилизовать шприцы и катетеры приходилось затоплять печь, на просьбы матери о свете никто не реагировал. Три дня без света, надо было что-то делать.

– Знаешь что, – сказал я матери, – иди ты за врачом Галиной Валентиновной, скажи, что у меня какой-то приступ, а я постараюсь проявить свои актерские способности. Ты только сама не волнуйся. Примерно через полчаса, пришла Галина Валентиновна, она во тьме встала в коровью лепёшку и поэтому была, мягко говоря, не очень довольна.

– Что Вы без света сидите?

– Да, у нас его четвертый день нет, колхоз сено вывозил и скирдой свернул столб.

– А что ни кому не скажите?

– Говорили, а что толку, – ответила мать.

– Так, что с тобой? – обратилась ко мне врач.

– Плохо, – простонал я. Актерские способности не пригодились, мне действительно было плохо. – Спина болит и отдаёт в ноги, а ещё мочевой пузырь начал болеть.

– Сейчас сделаю уколы от боли. А с мочевым, что делаешь?

– Вывожу сам мочу, а катетер надо кипятить.

– Хорошо, я его стерилизую у себя и принесу.

Врач сделав мне уколы, ушла домой и примерно через час принесла мне мой катетер.

– Моя помощь нужна? – спросила она.

– Нет, я сам вывожу.

– Как боль?

– Немного отпустила, большое спасибо.

Врач ушла, а мать подошла ко мне.

– Ты меня так напугал.

– Да, не ожидал я, что боль действительно придёт. Но нет худа без добра…

– Это ты к чему?

– У Галины Валентиновны муж-то кто? – спросил я мать и сам ответил на свой вопрос. – Председатель колхоза, посмотрим завтра, как нам свет не сделают.

Действительно я оказался прав, сапожки запачканные коровьей лепёшкой и беганье с катетером для председателя не прошли даром, утром трактор привёз новый столб и мужики его быстро поменяли. Спустя полтора часа в доме уже горел свет.

Спустя два месяца, после возвращения домой, меня начали готовить на группу. Почти через день приходилось мотаться на автобусе в район, пока оформлял посыльный лист. Через пару недель поехал на комиссию в Первоуральск.

В первый день, только приняли документы. Пришлось ночевать в комнате отдыха, которую в то время за умеренную плату сдавали на вокзале. На вокзале была одна комната на четыре человека в которой стояли кровати и тумбочки, а рядом был туалет. Мне повезло, что в неё до меня уже поселился мужчина, потому что займи её первой женщина и моя ночь прошла бы на сиденье в зале ожидания. Утром я снова поехал на комиссию и был назначен на двенадцать часов. На комиссии попросили раздеться до трусов.

– Это что у тебя за вата в трусах? – спросили меня на комиссии. – Моча бежит или что?

– С мочой у меня задержки, вывожу катетером, а это от жидкого стула и слизи, которая выходит.

– Живёшь в деревне?

– Да, в своем доме.

– Отопление, вода?…

– Печное, а вода из колонки…

– Сам носишь?…

– Нет, после операции всю работу делает мать.

– Хорошо, подожди в коридоре.

Ещё примерно через час, меня пригласила девушка, которая принимала документы. Она отдала мне розовую справку и сказала: "Вторая группа на год, справку надо показать в райсобесе по месту жительства для назначения пенсии".

Так я стал инвалидом, ещё в больнице врачи говорили о том, что мне назначат группу инвалидности и очевидно пожизненно, но мне дали на год.

В стране Горбачёв всё вещал и вещал о перестройке и «совремённом» моменте. Нам становилось в деревне жить всё хуже и хуже. В магазинах уже ничего не осталось, всё было по талонам и продукты, и товары.

На продукты и товары первой необходимости талоны выдавали в начале месяца, а на товары длительного пользования нужно было записаться в очередь и ждать.