Александр Синюков - Хочу сниматься в кино

– Не кричи на меня! Иди к своей жене и кричи на нее! – отрезала Женя.

– Глупая! – сбавив громкость, заговорил «папик», – Я люблю тебя! Я об этом говорил тебе недавно в машине. И ты мне тоже это говорила. Вспомни!

Снова повисло молчание. Вдруг Женя встала и подошла ко мне.

– Сережа, уходи. Уходи, пожалуйста.

– Но я хочу остаться, – сказал я.

Я не мог так уйти. Это было равносильно поражению.

– Я тебя прошу!

Это была мольба… Я понял, что надо уйти. Собрал свои вещи, а на прощанье сказал, твердо глядя ей в глаза:

– Я буду тебя ждать. В Москве меня можно найти через такой-то театр.

– Вали-вали, – влез «папик».

– Слышишь, ты! Я бы не ушел, если бы она меня не попросила, – внятно сказал я «папику» и вышел.

Да, я постарался уйти достойно. И все-таки это было поражение. Вахтерша внизу проводила меня любопытным взглядом. Она, видимо, была в курсе всего. С улицы я посмотрел на Женины окна – две тени за шторами громко переругивались.

Произошло такое, чего я и представить себе не мог, когда ехал сюда. Все случилось как-то нелепо, по-дурацки… Да уж, в жизни происходят самые непредсказуемые вещи!.. Похлеще любого кино! Вот, например, только что я участвовал в сцене муж – жена – любовник, причем «муж» – «папик» – не был мужем, «жена» не была женою, а «любовник» – я – не был любовником. Сюжет для пьесы!

Я стоял возле общежития и не знал, что делать. На душе было противно. Времени – половина первого ночи. За всей этой кутерьмой прошло часа два… Деваться мне было совершенно некуда. На вахте общежития мне переночевать не дали. Вахтерша была непреклонна. Ни на автобус, ни на электричку я не успевал. Но не ночевать же здесь, на земле! (У меня мелькнула даже такая мысль, благо было тепло. Пусть они увидят меня завтра утром, спящего под окнами!). Нет, прочь отсюда! Машинально я пошел на Владимирский автовокзал.

Возле автовокзала тускло горел свет. Все автобусы давно ушли. Вокруг было безлюдно. Вдруг меня кто-то тронул за руку. Я обернулся. Передо мной, покачиваясь, стояла сильно пьяная женщина лет тридцати с чем-то. Она была очень худа и некрасива.

– Привет! Слушай, мой Сашка сейчас только уехал на машине. Приедет только часа через три. Пойдем – потрахаемся?

– Нет, я не могу, – сказал я.

– Зря! Тогда прикури мне, пожалуйста, сигарету, ну пожалуйста! – покачиваясь, попросила она.

Я взял у нее сигарету, а потом долго ходил вокруг пустого автовокзала, ища, у кого можно было бы прикурить. Наконец нашел случайного прохожего с зажигалкой. Вдруг мне вспомнилось, что наше знакомство с Женей тоже началось с прикуривания сигареты…

Когда вернулся обратно с зажжёной сигаретой, женщина, ежась от холода, стояла уже в одном купальнике-бикини. Верхняя одежда была у нее в руках. Она разделась, видимо, чтобы соблазнить меня.

– Вот, я прикурил – и протянул ей сигарету. – Что вы! Оденьтесь! Вам же холодно.

– Неужели вернулся? А я думала, что ты не вернешься. Спасибо! – покачиваясь сказала она, – Ну что, мой сладкий, пойдем? – и вдруг она обняла меня и крепко прижалась ко мне озябшим телом.

На секунду мелькнула мысль: «А что?! Если там случилась такая фигня, то хоть здесь душу отвести… Не так погано на душе будет…» Но нет, я не мог этого сделать! Мне было даже противно об этом подумать. Я думал о Жене. Высвободившись из объятий женщины, я сказал:

– Оденьтесь. Вы замерзните!

И твердым шагом пошел в сторону железнодорожного вокзала.

– Ну и дурачок! – крикнула она мне вслед.

«Чёрти что, – думал я. – Не слишком ли много приключений за один вечер!»

На душе скребли кошки. В здании железнодорожного вокзала было так же пустынно. Электрички шли только утром. К счастью, я увидел в расписании поезд дальнего следования, который шел в Москву. Он проходил через Владимир в три часа ночи. Билеты на него были.

И вот через полтора часа я, стараясь ни о чем не думать, уже ехал на нижней полке в столицу.

Следующим же вечером я ехал обратно из Москвы во Владимир. На другой день были назначены съемки. Меня ждали в Суздале. И конечно во Владимире я не мог не зайти в Женино общежитие. Почему? Потому что, не смотря на свое фиаско, я помнил, как Женя ХОТЕЛА, чтобы я остался ночевать, и как она НЕ ХОТЕЛА, чтобы приходил ТОТ… Я помнил слезы на ее глазах… Это были слезы несбывшейся надежды. Я не мог не зайти, не смотря ни на что. И я зашел.

Поднялся на ее этаж. Пролом в двери был аккуратно забит фанерой. Я постучал. Никого. Постучал громче. Тишина. Спустился на вахту, спросил у вахтерши про Женю.