Голиб Саидов - Чётки. Исповедь

Итак, дождавшись, когда ярость отца достигла своей наивысшей точки, все дети, в предвкушении «премьеры», нетерпеливо заёрзали на стульях: каждому хотелось насладиться предстоящим спектаклем. Оставалось только послать гонца с извещением – добровольно предстать «пред грозные очи царя» и смиренно положить свою голову на плаху. Вскоре, когда мама молча положила перед главой семейства мой табель, гостиную оглушил грозный рык и, к величайшей радости старшего брата, ответственная миссия делегата была поручена именно ему. Надо отдать должное его фантазии и изобретательности, поскольку, справился он со своей задачей настолько блестяще, что многие послы умерли бы на месте от зависти.

Тем временем, ничего не подозревавший я, был с головой погружён в футбол. Ворвавшись в штрафную площадку противника и получив отличный пас, я уже развернулся, было, для того, чтобы отправить мяч в «девятку», как вдруг, неожиданно увидел радостно бегущего навстречу мне брата, энергично машущего руками и орущего непонятно – что.

– ВЕлик! – явственно и отчётливо донеслось до моего уха последнее. – Иди скорей, посмотри, какой тебе купили велосипед!

Мяч медленно, как в кино, повис на какое-то мгновение в воздухе, а затем поплыл куда-то в пустоту, в то время как самого меня – плавно унесло в другую сторону. Перед глазами внезапно вспыхнули розовые круги, и земля под ногами исчезла, то есть, совсем растворилась. Её просто, не существовало!

Я уже не помню, что я кричал в ответ брату, каким образом преодолел кажущееся бесконечным расстояние до дома, как ворвался домой и как сбрасывал на ходу свою обувь… Ничего этого не помню. Помню только, что, влетев пулей в комнату, с горящими глазами, я едва выдохнул:

– Где велик?!

Окончательно же, приду в себя, когда увижу отца, судорожно расстёгивающего на поясе ремень и цедящего сквозь зубы:

– «Велик», говоришь? Сейчас я тебе покажу «велосипед»!

И тут, я впервые в жизни, вдруг ощутил, как где-то глубоко внутри просыпается неведомое и необъяснимое мне прежде чувство, с которым никогда ранее не приходилось сталкиваться. Нет, велосипед здесь был совершенно ни при чём: о нём я уже успел забыть. То было совершенно иное… до боли сжавшее грудную клетку. Такое ощущение, словно, по чему-то очень свято оберегаемому и тщательно скрываемому от всего остального мира, а следовательно, и – очень сокровенному и дорогому – пробежалась рота солдат, растоптав всё вокруг своими грубыми грязными тяжёлыми сапожищами. Ощущение полной пустоты и разрухи…

Взбучку, конечно же, я получил. Хотя, папе с трудом удалось дотянуть до конца роль строгого и сурового родителя. Ибо, в такие минуты, он сам очень сильно переживал и еле сдерживал себя от того, чтобы не расчувствоваться и не приласкать свою несчастную жертву. И уже поздно ночью, когда я, всхлипывая и шмыгая носом, почти засыпал, вдруг знакомая тёплая и колючая щека нежно прошлась приятным наждаком по моему горячему лбу, после чего я окончательно успокоился и заснул.

Диля была пятым (или – шестым?) по счёту ребёнком в большой многодетной семье, жившей с нами по соседству. Корни этой семьи терялись где-то в арабском квартале Бухары. Родители её были самыми обыкновенными простыми тружениками: мать – домохозяйка, отец – уважаемый садовник, которому было поручено озеленение и благоустройство садов и скверов города.

В типичной ортодоксальной семье, где воспитывалась девочка, свято чтились мусульманские традиции, предписываемые шариатом, и незыблемо соблюдался патриархальный уклад жизни, с соблюдением строгой иерархии и безусловным почитанием родителей и старших. А потому, излишне говорить о том, какое значение придавалось в этом доме воспитанию детей, и прежде всего – воспитанию девочек.

К примеру, мне никогда не доводилось видеть Дильбар (а именно так звали на самом деле нашу героиню) в скромной школьной юбке, не говоря уже о брюках или (боже упаси!) джинсах. В любое время года на ней неизменно присутствовало длинное широкое платье строгого покроя, с наглухо прикрытым воротом, а ноги, по самые щиколотки, были вечно скрыты под национальными шароварами. В исключительных случаях, вместо шаровар, натягивалось длинное синее трико.

При этом девушку отнюдь нельзя было отнести к разряду забитых или отсталых в своём развитии детей. Нет. Ей тоже, как и остальным ребятишкам нашего двора, были присущи такие черты характера, как общительность, весёлый нрав, юмор и озорство. Правда, последнее качество носило довольно странный характер. Совершить какую-нибудь пакость исподтишка, являлось, пожалуй, одним из любимых занятий Дили. Это ей доставляло огромное и ни с чем, ни сравнимое удовольствие.