Андреа Пирло - Думаю – следовательно, играю!

Рино не очень грамотный, не оратор, не член Академии делла Круска, но стоит ему открыть рот, и раздевалка превращается в карнавал в Рио. Шутки, приколы, каламбуры – мы не давали ему закончить фразу, все его слова тонули в смехе. В «Маракане», в «Миланелло», в «Коверчано» он говорил по-португальски, сам того не понимая. И по-итальянски, сам того не понимая.

Я звал его «мужланом», он в ответ мог меня ударить, а я мстил ему – крал его телефон и с его номера отправлял кучу SMSок Брайде, нашему спортивному директору.

Однажды, в дни, когда Рино де Жанейро ждал переподписания контракта, я вместо него провел переговоры. Отправил сообщение: «Дорогой Ариедо, если ты мне дашь то, что я хочу, я отдам тебе свою сестру». Он заметил это сообщение и позвонил Брайде: «Эта одна из тупых шуток Пирло». До сих пор мне думается, что в ответ он услышал: «Жаль».

Де Росси перед матчами Италии ждал его в комнате, иногда по полчаса, спрятавшись под кроватью. Гаттузо заходил в комнату, чистил зубы, надевал леопардовую пижаму, ложился, брал в руки книгу и смотрел картинки. Когда он начинал засыпать, Даниэле вытягивал руки из-под кровати и хватал его. А я внезапно выходил из шкафа, как любовник в плохом анекдоте, издавая угрожающие звуки. Рино спокойно все это воспринимал, хотя как-то чуть не заработал остановку сердца: он побил сначала его, а потом меня, для справедливости.

А однажды мы облили его из огнетушителя. Мы выступали в Ирландии, в квалификации для чемпионата мира 2010 года в Южной Африке, и нам оставалось сыграть матч с Кипром – в Парме через четыре дня, – практически товарищеский матч. Практически бесполезный, и мы к нему даже не готовились. Между делом Липпи дал нам свободный вечер, и мы почти все пошли ужинать вместе, кроме Гаттузо. Возвращались мы пьяными, даже очень, поболтали в холле – спать нам не хотелось, и мы решили придумать что-нибудь. Идея у всех возникла практически сразу: «Пойдем достанем Рино». Тот уже спал в своей ермолке. Когда мы поднимались по лестнице в его комнату, Де Росси нашел огнетушитель и взял его: «Погасим Гаттузо!» Мы постучали, он открыл, сонный, и Даниэле выпустил на него все содержимое огнетушителя, а затем скрылся в нашей с ним общей комнате. Он бросил меня на растерзание этому монстру в трусах, покрытому пеной, который выкрикивал нечленораздельные фразы, но я понял, что он уже полностью проснулся. И начал соображать. Я попытался сбежать, но эта попытка была обречена на неудачу – и я это знал. Когда за тобой гонится Гаттузо, можешь бежать куда хочешь, он все равно рано или поздно поймает тебя. Даже если ты газель или лев. Де Росси из-за закрытой двери упражнялся в остроумии: «Что за звуки? Я слышал их в фильмах Бада Спенсера и Теренса Хилла…» По ту сторону двери Рино, тем временем, демонстрировал мне свои лучшие удары. Потом он пожелал нам спокойной ночи и вернулся к себе, потому что он такой, – либо играет, либо отдыхает, и никаких развлечений – он не выносит потерю концентрации и не может выдержать мысли о том, что он чего-то не сделал, чтобы выиграть матч.

Он суеверен до сумасшествия – в Германии в 2006-м, поскольку все шло хорошо, он играл больше месяца в одной футболке. Было почти плюс сорок, но он был одет как водолаз, а с четвертьфиналов начал вонять. Ему был нужен не огнетушитель, а бидон лаванды.

Он моя любимая мишень, первый объект насмешек, хотя и пытался пару раз убить меня за это вилкой. За столом в «Миланелло» мы издевались над ним как могли, смеялись над ним, когда он ошибался в глаголах (почти всегда), а если ему вдруг удавалось сказать правильно, мы убеждали его в том, что он ошибся, и он нервничал. Я Амброзини, Неста, Индзаги, Аббиати, Оддо: вот группа бессовестных ублюдков.

– Рино, как дела?

– Плохо, вчера мы проиграли. Лучше бы выиграли.

– Рино, попробуй еще раз. Надо говорить: «Было бы лучше, если бы мы выиграли».

– Это одно и то же.

– Не совсем, Рино.

– ОК. Мне было бы лучше, если бы мы выиграли.

– Рино, да ты совсем неграмотный. Надо говорить:

«Лучше бы мы выиграли».

– Я же так и сказал!

– Что ты сказал, Рино?

– Про проигрыш.

– Про какой проигрыш? Ты нам расскажешь?

У него приливала кровь к голове, это было сразу заметно. Мы понимали, что он злится, отбирали у него ножи, он вооружался чем мог – вилкой – и пытался нас уколоть. Иногда зубцы вилки даже входили в кожу. И хотя у нас в столовой были мягкие вилки, вроде тех, которыми едят тунца, некоторые из нас, бывало, даже пропускали матчи из-за этой битвы на вилках, хотя официальная версия гласила «из-за усталости мышц». Когда он совсем сходил с ума от ярости, мы разбегались, и он успокаивался и уходил к себе – и тогда мы возвращались и баррикадировали его дверь диванами, он сидел там и не мог выйти.