Раймон Пуанкаре - На службе Франции. Президент республики о Первой мировой войне. В 2 книгах. Книга 2

Самба заявил мне, что считает кабинет «морально свергнутым» по вине Мильерана. Он желает, чтобы, в случае министерского кризиса, Гэд и он могли получить свободу и бороться против тенденций в социалистической партии, неблагоприятных продолжению войны. Что касается Альбера Тома, то партия разрешит ему остаться в преобразованном кабинете.

Бывший военный министр Этьенн сообщил мне конфиденциально, что виделся на днях с Жоффром и нашел его в угнетенном состоянии: Жоффр боится, что утратил доверие правительства. Этьенн приехал ко мне из палаты депутатов и рассказывает, что Дешанель выступил с несколько риторическим восхвалением палаты и таким образом добился весьма значительного успеха. Вивиани взошел на трибуну больной, измученный. Еле двигаясь, он чуть слышно, глухим голосом прочитал мое злосчастное послание, которому аплодировали только приличия ради.

Из итальянской главной квартиры приехали майор Револь и мобилизованный в чине лейтенанта сенатор Морис Сарро. Они говорят, что итальянская армия превосходна, но тоже стоит перед лицом кризиса вследствие недостатка снаряжения. Сарро утверждает, что уход Мильерана и особенно снятие Жоффра произведут в Италии крайне нежелательное впечатление.

Вивиани еще болен или переутомлен и не присутствует на заседаниях совета министров. Делькассе зачитал новую телеграмму, отправленную им в Бухарест. Он просит Братиану рассеять опасения Болгарии и как можно скорее приступить к переговорам относительно исправления границы Добруджи (из Парижа в Бухарест, № 26). С другой стороны, известие, что четыре союзные державы потребуют от греческого правительства уступки Болгарии Каваллы, вызвало сильное возбуждение и даже волнения в Афинах, Салониках и Сересе (Салоники, № 103).

Русские войска покинули Варшаву, и немцы вступили в город (Петроград, № 964).

Клемансо выступает в L’Homme enchaine с обвинительным актом против военного управления, против Мильерана, «вождя шайки карьеристов», против «его соучастника» Вивиани и против меня, который «после Шарлеруа» не «выступил с решительными мерами, не повернул как следует руль». Другими словами, перед битвой на Марне следовало созвать парламент для вящей уверенности в победе. Кроме того, Клемансо, который, впрочем, одного мнения со мной относительно необходимости выдержки и настойчивости, называет мое послание дешевой агитацией вроде «угощения на сельскохозяйственном конкурсе». Я нахожу в «Заре», не у Клемансо, а у Ницше 1*, под заглавием «Похвала и порицание» следующие утешительные строки: «В случае неудачи всегда ищут виновного, так как неуспех вызывает недовольство, против которого невольно прибегают к единственному средству – к новому возбуждению чувства власти, причем это возбуждение сводится к осуждению „виновного“». У Клемансо слишком развита воля к власти, он желает «доказать себе, безразлично чем, что он сильный человек».

Депутат от департамента Нижней Шаранты Альбер Фавр и депутат от департамента Сены и Уазы Франклен Буйон снова говорили мне о Мильеране, на этот раз в более энергичных выражениях, чем когда-либо. Они считают его ответственным за все, они уверяют, что решили свалить его, если я сам не заставлю его подать в отставку. Я ответил им, что парламент волен свергать министров, но что я отказываюсь брать на себя функции парламента и не возьму на себя ответственность за министерский кризис.

Вчера вечером выехал из Парижа в сопровождении Пьера Лоти. Надеюсь, он найдет в Вогезах и Эльзасе богатую коллекцию типажей и даст нам в результате этой поездки несколько таких страниц, какие только он один умеет писать.

К восьми часам утра мы прибыли в живописный городок Жерармер, где меня ожидал генерал де Мод Гюи, командующий 7-й армией. Мы сели в автомобиль. Лоти поместил подле себя свой таинственный саквояж, в котором лежат, как он выразился, его «фетиши» и, если не ошибаюсь, его туалетные принадлежности, что важнее.

Сперва мы отправились в Валтен, где находится командный пост подполковника Мессими. Я нашел там также полковника Бриссо-Демалье. Он командует 3-й стрелковой бригадой и, по словам Мод Гюи, проявил изумительное самообладание в деле под Ленжем. Мессими еще не встает с постели, но его рана на бедре заживает, он, несмотря на свое состояние, находится в веселом настроении. Он повторил мне теперь устно то, о чем уже писал мне. Дело под Ленжем, говорит он, было провалено офицерами связи из главной квартиры, которые не желали считаться с мнением исполнителей. Позиции, занимаемые нами у вершины горы, невозможно удерживать ввиду обстрела неприятельской артиллерией. Необходимо либо двинуться вперед, либо отступить, а для того, чтобы двинуться вперед, нам нужна дивизия свежих войск. Полковник Бриссо-Демалье, которого Мессими просил явиться, подтверждает мне взгляд бывшего министра. Этот старый вояка в разговоре со мной вдруг разрыдался. «Ах, – говорил он сквозь душившие его слезы, – когда подумаешь, что наших стрелков заставляют погибать впустую, а между тем они такие прекрасные солдаты!» Его волнение передалось мне, и я обещал снова указать генералу Жоффру на недостатки метода, на которые жалуются многочисленные исполнители.