Петр Федосов - Жизнь М. Н. Муравьева (1796–1866). Факты, гипотезы, мифы

Этим объясняется тот непонятный иначе факт, что родной брат сожженного Ивана Никитича – Дмитрий по прозвищу Шаврук и его сын Матвей достаточно благополучно пережили шведское лихолетье и даже выполняли административные функции в местной администрации. Последний, кстати, прибыл в Новгород из Москвы в качестве передового гонца и разведчика Ивана Салтыкова (об этом упоминается в сохранившемся донесении Салтыкова польскому королю Сигизмунду), но, как видим, сумел избежать печальной участи своего патрона. В 1614 году он ездил в Москву выборным от новгородцев, чтобы дать там объяснения по поводу присяги, принесенной жителями города на Волхове шведам. В 1619 году был воеводой в Порхове и погиб, похоже, на этом самом посту.

Сотрудничали со шведами и другие члены рода Муравьевых. Например, Григорий Никитич, внук второго сына Муравья – Елизара. В момент подписания новгородской верхушкой договора со шведами Григорий Никитич был ладожским воеводой. После занятия Ладоги шведским гарнизоном был назначен воеводой в Тёсовский острожек. Занимался снабжением шведских войск продовольствием и фуражом. Одновременно он всеми способами, доступными в условиях фактической шведской оккупации, помогал своим соотечественникам, по тем или иным причинам оказавшимся в немилости у шведов. В частности, он вместе с другими уважаемыми новгородцами подписывал поручительства за новгородских дворян, обывателей и их жен, которых шведы подозревали в намерении вопреки запретам перебраться во владения московских царей и/или вести пропаганду в пользу такого переселения. При наличии такого поручительства подозреваемые не подвергались превентивной репрессии (арест, конфискация имущества, высылка в Швецию). Зато поручители отвечали за их поведение своим имуществом и головой. Если взятые на поруки «учнут с ким какие в мире смутные речи говорити… или без государева указу куды отъедут или изменят: и на нас на порутчиках пеня пресветлейшего и высокорожденного государя королевича и великого князя Карлуса Филиппа Карлусовича, и наши порутчиковы головы в их голову место…» – говорится в этом своеобразном документе той смутной эпохи [46] Поручные записи по Новгородских помещиках и помещицах о неотъезде их из своих поместий за Новгородский рубеж. 1613 нояб. 20; 1614 янв. 17 // Дополнения к актам историческим, собранные и изданные Археографической комиссией. СПб.: Тип. II Отд. Соб. Е. И.В. Канцелярии, 1846. Т. 2. С. 18. Поручные записи по Новгородских помещиках и помещицах о неотъезде их из своих поместий за Новгородский рубеж. 1613 нояб. 20; 1614 янв. 17. . Тот факт, что подпись Г. Н. Муравьева под поручительствами стоит на одном из первых мест, рядом с подписями князей Путятиных и Шаховских, свидетельствует о серьезном авторитете рода Муравьевых и дает основание усомниться в утверждении уже упоминавшегося Н. П. Чулкова и многих его предшественников и последователей, что до XVIII века Муравьевы «не дали ни одного чем-либо замечательного представителя» [47] Чулков Н. П. Указ. соч. С. 3. . Сама же готовность подписантов поручиться «за други своя» имуществом и головой доказывает, что и в смутное время их не покидало великодушие. Особенно ярко проявить это достойное качество Григорию Никитичу довелось в 1617 году. По подписанному тогда мирному договору шведы сохраняли за собой значительную часть новгородских земель, но сам Новгород должны были вернуть России. Покидая город, шведские оккупационные власти задумали депортировать семьи новгородских дворян, вопреки запрету бежавших в Москву до подписания мира. Спасти женщин и детей от угона на чужбину мог только выкуп. И этот выкуп был внесен несколькими новгородцами из собственных средств. Г. Н. Муравьев стал тогда организатором сбора средств и одним из главных спонсоров, внеся из личных денег значительную по тем временам сумму в 100 рублей [48] Селин А. А. Григорий Никитич Муравьев. Кто создавал условия непрерывной жизни // Ладога – первая столица Руси. 1250 лет непрерывной жизни: сб. статей. СПб.: Нестор-История, 2003. С. 125–136. .

А что же потомки сына Ивана Муравья Михаила, те, которые станут прямыми предками нашего главного героя? До начала XVII столетия о них практически ничего не слышно. В 1602 году внук Михаила Федор Максимович упомянут в «ябеде» на царское имя в связи с тем, что вместе с некоторыми другими помещиками ослушался царского указа о предоставлении лошадей для строительства мостов в Новгородском уезде. Таким образом, мы узнаём, что в 1602 году потомки Михаила, «испомещенного» изначально на берегу Финского залива, жили теперь в Полужье, может быть, и в Сырце, который впервые упоминается в писцовой книге 1582 года. В 1612 году Федор Максимович был назначен воеводой в крохотный Тёсовский острожек. Назначен, возможно, не без протекции своего троюродного брата Г. Н. Муравьева, которого он и сменил на этом малозаметном, но все же начальственном посту. Пятью годами позже Федор Максимович и его сын Феоктист были пожалованы вотчинами за новгородское осадное сидение – отражение попытки шведов вернуть себе только что оставленную ими по Столбовскому мирному договору древнюю столицу края. В писцовой книге 1626–1627 годов оба упомянуты в числе землевладельцев Вотской пятины [49] Иванов П. И. Обозрение писцовых книг по Новогороду и Пскову. М.: В тип. Правительствующего Сената, 1841. С. 52–53. .