Александр Протасов - Выбранные места из дневника

10 января

Утром разбудил меня автоматчик Шилов, сообщив о том, что меня вызывает майор, т.к. привели пленных. Придя в подвал, в котором помещалось К.П., допросил 5 человек военнопленных немцев. Весь день проходил по городу. Набрал множество варенья, орех, тетрадей, различных пряностей и прочих вещей и принес в подвал. Положив все на диван в угол, где я спал отправился для осмотра церкви, которая поразила меня тем, что были в здании стулья и пианино. Множество церковных книг и поповской одежды и поповских риз валялось разбросано по полу. Статуя распятого Иисуса Христа была разбита. На чердаке церкви был наблюдательный пункт, на котором были наблюдателями: Лыжин, Степанов, Тупицын и Семенов. Из церкви зашел в подвал нашел бачок вина виноградного и принес в подвал. Со связистом из 62 дивизии Луганским выпили по два литра и легли.

11 января

Спал до 11 часов дня. В 11 часов подошел к дивану майор Гришин и разбудил меня. Умывшись, опохмелившись и позавтракав допрашивал двух пленных немцев. С ними был один власовец с Днепропетровской области, которого допрашивал комбриг полковник Вязников. Допросив немцев, я сел снова выпивать, т.к. бочонок с вином стоял под диваном. Вязников допросив власовца приказал его расстрелять. Гришин крикнул из кабинета полковника: «Протасов, веди его расстреляй!» Я, хлебнув еще пару стаканов вина, взяв свой автомат П.П.С. №519 и три запасных магазина повел этого власовца, с 1926 года рождения, у которого два брата офицеры Красной Армии, расстреливать. Выведя его к речке Мань остановил. Всю дорогу просил он меня о том, чтоб я его отпустил, говоря, что у него где-то дома мать-старуха, и что его немцы насильно забрали в армию. Но никакие мольбы не помогли ему, ибо сердце мое огрубело. Взвел автомат, нажал спусковой крючок и очередью 35 патронов уложил этого молодца навеки. Подойдя к нему поближе осмотрел его. Дал еще одну очередь в череп, плюнул и пошел в подвал. После этого пил и пил. Сколько выпил за этот день вина трудно учесть, но только напился до бессознания и сидя за столом уснул.

13 января

Днем допросил одного немецкого лейтенанта-летчика, которого сбили наши зенитчики районе села Мань. Вечером с Чеботаревым, Плотниковым, Фаустовым, т.е. с ребятами из броневзвода зашел в подвал к мадьярам. В подвале их помещалось три семьи, в количестве 20 человек. Одна семья директора народной школы Попль Дюля, другая учителя Гал Ласло (Василий) и две дочери: Гал Илона, Гал Марта, а одна была в Будапеште Гал Пирошка. Семьи директора и учителя все замечательно говорили по-немецки. Инженер Ласло так же замечательно объяснялся по-английски и по-французски.

20 января

Днем с Плотниковым Васькой и инженером Гал Ласло пошли к его родственникам, проживавшим почти на окраине города по направлению к селу Чабди, находящемуся в двух километрах от Бичек. В бункере сидело несколько офицеров. Вернулись оттуда вместе с его двоюродной сестрой Анной. На обратном пути при повороте на центральную улицу чуть-чуть не накрыло всех четверых миной. Придя к дому, в котором проживал Ласло, пошли в квартиру, находящуюся на втором этаже и которую сегодня отоплял его отец. В квартире был наведен почти надлежащий порядок. Рассматривал тетради Марти. С Анной говорил наедине в другой комнате, где стояло пианино. Она исполнила несколько романсов на пианино. Разговор с ней был довольно интенсивный и она, между прочим, понравилась мне, а особенно потому, что была хорошо грамотная, культурная и красивая блондиночка. Она прекрасно говорила по-английски, по-французски, по-немецки, по-итальянски. Постепенно я приблизил свой разговор о любви и пообещался ей, что заеду к ним после войны и если представится возможность, то даже и поженимся. Войдя вместе с Анной в прихожую, где находилась вся семья Галов, нас встретили очень дружелюбно. Отец Гал Ф. и мать Гал Ф-я поклонились нам и поприветствовали по-западноевропейски. Затем Ласло сел за фисгармонию, Анна за пианино и начали играть различные романсы, танцы песни и пр. Пианино вместе с фисгармонией звучало с пронизывающим душу звуком. Мне невольно вспомнилась далекая Сибирь, отец, мать, сестра, братья, друзья и товарищи. И для того, чтоб забыть эти грустные воспоминания я решил выпить. Пошел в подвал взял бутыль вина, печенья, рыбы, варенья и других пряностей, принес в квартиру Галов и началось настоящее гулянье, которое по-фронтовому времени можно назвать балом. Интересный разговор вел с Ласло о мадьярской культуре, об иностранных языках и наконец-то о католической церкви.