Манфред Кюн - Кант. Биография

Почти мистический и очень эмоциональный характер некоторых вюртембергских пиетистов был ему чужд. Хотя его язык показался бы очень знакомым тому, кто читал Pia desideria Шпенера, его учение во многом отличалось и не всегда было с ним в согласии.

Carl Hinrichs, Preußentum und Pietismus, p. 281. See also “Der Hallesche Pietismus als Politisch-Soziale Reformbewegung des 18. Jahrhunderts,” Jahrbuch für die Geschichte Mittel-und Ostdeutschlands 2 (1953), p. 177–189.

Комедия Луизы Адельгунды Виктории Готшед Die Pietisterey im Fischbein-Rocke, oder die doktormäßige Frau («Пиетизм в юбке, или ученая женщина») 1737 года бросает интересный свет на это время. Она создавалась с целью высмеять обстановку в Кёнигсберге. См.: L. A. Gottsched, Pietism in Petticoats and Other Comedies, tr. Thomas Kerth and John R.Russell (Columbia, S.C: Camden House, 1994).

Большинство комментаторов, которые это заявляют, довольно неопределенно говорят о том, что этот пиетизм на самом деле из себя представлял. См.: Keith Ward, The Development of Kant’s View of Ethics (Oxford: Basil Blackwell, 1972), p. 3, как один пример из многих.

Borowski, Leben, p. 37.

Кассирер, Жизнь и учение Канта, с. 20. См.: Rink, Ansichten, p. 13–14.

Следует помнить, что сам Кант считал, что «дети не могут постигнуть все религиозные понятия», даже если их нужно научить некоторым из них, а именно тому, что не может означать «Бог». В частности, он считал крайне важным учить, что «истинное богопочитание состоит в том, чтобы действовать по воле Божьей» и что необходимо соединить понятия «Бога» и «долга» (Кант, “О педагогике”, с. 458; Ak. 9, p. 495).

Ward, The Development of Kant’s View of Ethics, p. 3. Это неверно, поскольку нет такой церкви.

Кант, “О педагогике”, с.436; Ak. 9, p.475. Wolfgang Ritzel, “Wie ist Pädagogik als Wissenschaft möglich,” in Kant und die Pädagogik. Pädagogik und praktische Philosophie (Würzburg: Könighausen & Neumann, 1985), p. 37–45, p.36: здесь совершенно верно указано, что текст Ринка следует использовать с осторожностью, так как он смешал заметки из разных периодов и не всегда ясно, что является собственным высказыванием Канта.

Кант, “О педагогике”, с. 450–451; Ak. 9, p. 488–489.

Кант, “О педагогике”, с. 451; Ak. 9, p. 489.

Иммануил Кант, “Метафизика нравов”, в: Иммануил Кант, Собр. соч. 6, с. 526–527; Ak 6, p.479. Кант здесь говорит об учителях, но это касается и родителей.

Кант, “О педагогике”, с. 458; Ak. 9, p. 495.

Кант, “Метафизика нравов”, с. 532; Ak 6, p. 484.

Изложение Кантом его представлений о надлежащем воспитании детей не является в первую очередь описанием его собственного воспитания. Поэтому следует соблюдать осторожность в отношении того, чтобы делать из этого изложения выводы о юности Канта. Учитывая, что он характеризовал свое первое образование как нравственно идеальное, разумно использовать его зрелый взгляд на образование для прояснения того, как он сам получал образование. Безусловно, куда уместнее использовать комментарии Канта, чем комментарии Боровского и других. Если серьезно отнестись к кантовскому учению о хорошем нравственном воспитании, то в нем нет места для «требования святости», которое определяет Боровский. Детей нужно учить исполнять свой долг, а не «угождать» Богу (или кому бы то ни было еще, если уж на то пошло). «Святой» для Боровского и пиетистов в основном означало «принадлежащий Богу, происходящий от него или связанный с ним». Кант считал, что лучше оставить подобные понятия на потом.

См., например: Justus Moser, Patriotische Phantasien (1774–1786), особенно главы «Дети богатых должны учиться ремеслу», «Об упадке ремесла в малых городах» и «Соответственно, всякий ученый должен научиться ремеслу». Ринк (Rink, Ansichten, p. 6–7, 10–11) утверждал, что прусское правительство оказало фундаментальное влияние на нравственное мировоззрение Канта, и спрашивал (риторически): «Не могло ли это строгое требование закона в его системе быть, хотя бы косвенно, результатом строгой заботы о законе в его Отечестве, и не могло ли оно составить основу его характера?» Интересно также, как Ринк связывал пиетизм с прусским правительством. Хотя он сожалел о том, что «король осмелился обуздать религиозную веру своих подданных и заставил их поверить в то, что, как он считал, было в их лучших интересах», он все же считал, что видимое «подавление мнений» (Meinungszwang) в действительности не было таким уж вредным (p. 8).

Васянский, “Иммануил Кант в последние годы жизни”, Кантовский сборник № 3 (41), 2012, с. 92.