Алексей Леонтьев (Поправкин) - Человек Неба

Вообще-то я хотел попасть на Ан-26. Мне очень хотелось побывать на Грэм-Бэле. Земля Франца Иосифа, это южная часть Северного Полюса, но штурман летного отряда мне сообщил, что надо иметь не менее 500 часов налета прежде, чем со мной будут разговаривать на эту тему.

Со мной приехало еще 6 человек. Нас поселили в общежитии, и кто-то не поленился и, вырезав из газеты, наклеил на дверь: «Здесь живет интеллигенция народов Севера». Через пару дней кто-то дописал газетное: «Каждый второй не умеет ни писать, ни читать».

У нас говорили, что меньше летаешь, дольше живёшь.

Из тех, кто со мной приехали, половина умерло. Причём, чем меньше летал, тем быстрее ушёл. Одна шестая до сих пор в Ирландии летает на Фальконе 50.

А вообще, из «Эскадрона Гусар Летучих.», за 35 лет после окончания Академии почти сотня человек, разбилось двое (два процента), летает два на «Руслане» (один из нашей 672 группы и был в экипаже, про который фильм отсняли Кандагар.) штурманами, два Капитанами на MD- 11 и Фальконе 50.

Четверо штурманы отрядов Б-767 и А-319 и 320. Работает в брифинге человек 10, Сидят на пенсии и наслаждаются жизнью человек 50, а человек 30 ушли в страну песчаных холмов.

Самым главным соседом для меня, да и для нас зеленых пацанов был Серега Раймуев. Он уже летал на Ту-134 года три и уже во всю топтал глиссаду, когда мы только еще поступали в Академию. Сережа был тоже Ленинградцем и как старший наш товарищ старался покровительствовать нам во всем.

Даже перед первым моим вылетом, я пришел к нему и спросил об особенностях прохождения санчасти. Серега с совершенно серьёзным лицом, мне и дал очень ценный совет:

– Когда у тебя замерят пульс, покажи свои носки.

Так я и сделал. Все кто был рядом, с нескрываемым восторгом ходили на эту премьеру…

Пол августа мы рисовали навигационные карты, палетки проходили бесчисленные тренажеры, наземные подготовки, сдавали зачеты и, наконец, полетели в качестве штурманов-стажеров.

Лето 81-го года было «урожайным». Разбилось 3 или 4 самолета. Поэтому внимание к нам было очень пристальным. Я помню, что даже, на разборе (меня лично начинает тошнить, когда какой-нибудь шибко умный журналист начинает с пониманием дела называть свой шабаш разбором полетов) меня вызвали, и замполит потребовал продемонстрировать мои носки. Носки были серыми. А носки должны быть черными или синими. Другой цвет носков – это нарушение безопасности полетов.

– Это почему такие носки?! – проорал он.

– По цвету обшивки Ан-24! – проорал я.

Он так меня напугал, что именно такие типы как я портят нам картину безопасности полетов, что последние четверть века я продолжаю ходить в черных или синих носках.

Оказалось, что носки это очень важная и очень нижняя часть одежды. Но эта прописная истина не пришла в мою голову сразу, а прошли годы, прежде чем это стало моим убеждением, даже аксиомой. Процесс познания начался свыше тридцати лет тому назад, когда я стал слушателем штурманского факультета Ордена Ленина Академии Г. А.

Как-то, отслушав лекции и старательно законспектировав их, и наработавшись на овощной базе, мы с моим товарищем, чья кровать была напротив моей, аккуратно сложили вещи, и побросав носки, очень усталые рухнули в свои кровати.

На часах наступило утро, а вместе с ним команда «Рота, подъём!» Когда звучит этот мерзкий призыв строится на зарядку, то хочется превратиться в одеяло или подушку с матрацем только бы не покидать кровать. Были, конечно, отчаянные смельчаки, которые прикидывались одеялом или прятались в шкафах, но потом они становились похожими на полотёров с ручным приводом, поэтому я выбегал на стадион и делал утреннюю зарядку.

В тот день я был дежурным по группе. «Пара,» была последней. Я стёр с доски и понёс журнал нашей группы в деканат, радостно предвкушая скорый обед. Деканом штурманского факультета был Константин Иванович Чернов,

имевший голос актёра Папанова и преподававшего сопромат. Я уже поставил журнал в ячейку, как вдруг Константин Иванович обратился ко мне:

«Товарищ слушатель, покажите ваши носки!»

Мне пришлось слегка задрать брюки. Из под «гадов» торчали носки разных цветов. Один носок был красным, а другой коричневым.

Мы так видимо устали, что бросив носки на середину комнаты при отсутствии света и оздоровительно-освежающей команды «Рота, подъём”по вскакивали не очень-то задумываясь и различая носки просто их надели.

Последующие три года учёбы не принесли мне явного прогресса а ношении чёрных носков, но цвет их стал менялся в нужную сторону.