Евгений Поляков - И. П. Павлов – первый нобелевский лауреат России. Том 2. Павлов без ретуши

Старик поцеловал его и сказал:

– Вижу, что Вы при выборе поступили основательно.

Вернувшись к обеду, крестный мне ничего не сказал. Но когда подали шампанское, он нежно поцеловал меня и прибавил:

– Теперь я могу вас поздравить, пожелать вам счастливой жизни и вполне одобрить ваш выбор.

Остальное время мы провели в веселых разговорах и, вполне довольные, оставили стариков в приятном настроении.

Впоследствии Иван Петрович говорил мне:

– Ты не думай, что я отвечал твоему крестному о знакомстве с тобой неосновательно. Вы с Киечкой и не подозревали, под каким строгим контролем в нашей компании прожили вы два последних учебных года. Кто-нибудь из нас заходил к вам ежедневно. Если у вас никого не было и вы занимались, он тотчас же уходил, не желая мешать вашей работе, но если был кто из посторонних, то наш контролер оставался и принимал участие в разговорах. Помнишь тот вечер, когда ты так хорошо оборвала адвоката. Мы всей компанией вернулись к нам домой и единодушно восторгались твоим отношением к людям. Один из нас воскликнул:

– Чудесные девушки, никогда у них не бывает пикантных разговоров, как у других наших знакомых.

– А ты бы попробовал рассказать пикантную штучку, – посоветовал мой брат Дмитрий.

– Спасибо. Чтобы мне предложили прекратить посещение? Нет, уж лучше попробуй сам!

Брат Дмитрий восхвалял красоту Евдокии Михайловны. Все соглашались, что она очень красива. Но большинство нашло, что ты лучше всякой красавицы. В комнате не было только Т. Вдруг вошел он, порядочно выпивши, и сказал:

– Ну, господа, нам нечего терять время около Сары Васильевны. Как видите, я с этим примирился и разрешил себе порядочно выпить.

– В чем дело? – закричали мы все.

– Я познакомился с ее одноклассницами и двумя технологами, ее старыми знакомыми еще по гимназии. И они мне сообщили, что Сара Васильевна безумно влюблена в их учителя словесности!

Мы все приуныли. Тогда Егорка Вагнер сказал:

– Разве вы не понимаете, что тут было лишь стремление к идеалу? Это стремление заставляло ее строго разбирать людей и требовать от них высоких качеств ума и сердца.

Мы признали его правоту, и это нас всех успокоило.

Уехать мне не удалось до конца июня. Мы оба находили всевозможные предлоги отдалить день разлуки. Наконец, финансы заставили меня ехать немедленно домой. Иван Петрович обещал в самом непродолжительном времени устроить свой отпуск и приехать к нам на юг, чтобы познакомиться там с моими родными.

Он приехал, действительно, очень скоро и прожил у нас до конца августа, так как 1 сентября должен был быть на службе.

Родным моим он всем понравился. Но велико было разочарование нашей кухарки! Она мне заявила:

– Таких-то докторов и у нас целая куча. Я думала, Вы там подхватите графа или князя.

А нянюшка печально покачала головой:

– Что делать, барышня! Любовь зла – полюбишь и козла.

Обе они меня как-то любили и высоко ценили.

Некоторое время мы прожили в Ростове у сестры Раи.

Вениамин Васильевич Оримнов – учитель словесности. На обороте фотографии надпись: «Зима 76–77 года. Сарре Васильевне от Оримнова Вени в память чего?»

На одной из прогулок в городском саду я познакомила Ивана Петровича со своим любимым учителем Вениамином Васильевичем. К моему большому удивлению и огорчению они не понравились друг другу. Иван Петрович заметил:

– Этот человек может говорить интересно только за стаканом вина.

Таисия Васильевна Карчевская (Ася) – сестра Серафимы Васильевны

А Вениамин Васильевич сказал мне:

– Я ожидал от Вас более блестящего выбора.

Знакомство их не продолжалось, несмотря на то что я очень старалась об их сближении.

С тех пор прекратилась моя переписка с любимым учителем.

Из Ростова мы всей компанией поехали пароходом в Мариуполь, где жила в то время моя третья сестра Ася.

Матушку и сестру Раю всегда укачивало на море. Они на пароходе немедленно легли. Две маленьких племянницы 4 и 5 лет остались на моем попечении. Их тоже укачивало и тошнило, но тем не менее они кричали:

– Саичка, мы хотим кушать, мы голодные!

После еды снова повторялась та же история.

Когда, наконец, я выбрала минутку и выбежала на палубу, то там нашла Ивана Петровича тоже в плачевном состоянии. Брат и зять хохотали до слез и крикнули мне: