Аркадий Шварцер - Хроники спекулянта. В поисках утраченного антиквариата

Первый печальный эпизод произошёл в Тульской области. За рулём был я. Догнал голубой автомобиль «москвич», а правило дальней дороги гласит: догнал – обгоняй. Если бы он ехал в твоём темпе – ты бы его не догнал. Абсолютно пустая дорога. Населённый пункт. Начал обгон и чувствую – он меня не видит. Это всегда чувствуется. Не все регулярно поглядывают в зеркало заднего вида, а это залог здоровья. Чёрт меня дёрнул погудеть. И тут произошло ужасное: он испугался, дёрнул руль вправо, затормозил, а дальше как в замедленном фильме: голубой москвич очень медленно взлетел, перевернулся, на солнце блеснуло его тщательно промазанное антикоррозийкой чёрное днище, затем он плавно приземлился и заскользил крышей по траве рядом с деревянным частоколом какого-то дома. Я затормозил и остановился. Была полная тишина, если не считать стрекота кузнечиков и далёкой радиомузыки. И никого. Первым очнулся Володя:

– Гоним, валим, рвём когти. Чего встал? Все живы и здоровы, не видишь? Здесь к тому же населённый пункт. – И я погнал. Через километров восемьдесят был пост ГАИ. Никто нас не остановил. Но в памяти отпечаталась навсегда картина летящего чёрным дном вверх голубого москвича.

Второе неприятное происшествие произошло в Липецкой области. Надо отметить, что на протяжении всех двух тысяч километров пути состояние асфальтовой дороги в Липецкой области было самое ужасное: ямки, ямы, ямищи. За рулём был Берёзкин. Конечно, скорость упала, он старался объезжать бесконечные ямы. Но вдруг левое колесо рухнуло в яму, раздался нехороший стук. Мы остановились и к нашему ужасу обнаружили вмятину сверху на левом крыле. Видимо, амортизатор вытек и не сработал. Много позже я узнал, что ямы или надо медленно объезжать, или, на оборот, на высокой скорости пролетать над ними. Главное, не тормозить перед ямой.

Воронежскую и Ростовскую области прошли без происшествий. Дорога была хорошая. Где-то остановились поесть. У нас с собой было достаточно еды. Поедать пищу в столовых на дороге было бы очень опрометчиво. Поздно вечером решили заночевать в Краснодарском крае. Берёзкин держал среднюю скорость под сто шестьдесят километров в час, я ехал не более ста сорока. Остановились на посту ГАИ, где ночевали дальнобойщики, кое-как разложили сиденья и попытались заснуть.

Утром подошёл милиционер:

– Откуда машина? Куда едем? Что везём?

Володя вышел из машины. В те времена было принято обязательно выходить из машины для объяснений с властью. Отдал документы и вежливо заговорил:

– Здравствуйте. Мы художники из Москвы. Приехали рисовать ваши невероятные пейзажи. В машине холсты и краски. Я, кстати, работаю художником журнала «Советская милиция». Вам нравится наш журнал? Вы его читаете?

Милиционер дико глянул на Берёзкина и молча протянул ему документы.

Проехали Краснодарский край, в Кабардино-Балкарии недалеко от Нальчика нас опять остановила милиция. Владимир Михайлович вышел и протянул документы молодому кабардино-балкарцу:

– Здравствуйте. Мы художники из Москвы. Приехали рисовать ваши удивительные горные пейзажи. В машине холсты и краски. Я, кстати, работаю художником журнала «Советская милиция». Вам нравится наш журнал? Вы его читаете?

– Говно журнал. Редкое говно. Ну-ка машину открыл – показал, что везём.

– Спасибо вам большое за критику. Мы обязательно примем её к сведению и постараемся сделать наш журнал лучше, – спокойно говорил Берёзкин, открывая заднюю дверь. Мент откинул тряпку, закрывающую картины, приподнял верхнюю и заглянул: это была паркетированная доска XVII века с изображением батальной сцены. Кракелюры покрывали всю плоскость картины.

– Чьи картины? – строго спросил мент.

– Мои, – честно ответил Берёзкин.

– Сам малевал? – подозрительно покосился служитель закона.

– Я ещё и не так могу. Я работаю исключительно в реалистическом стиле. Вам нравится социалистический реализм? Или вы предпочитаете авангард?

– Свободны, – прекратил разговор милиционер и отошёл.

Заночевать остановились в Орджоникидзе (с 1990 года город Владикавказ). Мы очень волновались, как будем проходить последние двести километров по Военно-Грузинской дороге. Володя решил, что за рулём будет только он и потому ему необходимо как следует отдохнуть перед тяжёлой дорогой. Каким-то чудом мы нашли маленькую гостиницу на окраине города.

– Здравствуйте. Мы художники из Москвы. Приехали рисовать… – Берёзкин прогнал весь свой текст и незаметно положил в паспорт червонец. Нашлись две койки в восьмиместном номере. Мы их взяли. Но Владимир Михайлович решил в любом случае спать в машине. Такие ценности нельзя оставлять без присмотра даже во дворах честнейшего города имени Серго Орджоникидзе. Кстати, город Орджоникидзе был переименован в Дзауджикау в 1944 году, а после смерти Сталина обратно в Орджоникидзе. Не возлюбил Сталин своего старого друга Серго, наверное, за то, что пришлось его пристрелить.