Аркадий Шварцер - Хроники спекулянта. В поисках утраченного антиквариата

В те времена на первом этаже магазина обычно толпились простые книголюбы, а на втором гоняли чаи обласканные властью важные советские библиофилы. Ранжированная жизнь во всём. На близком к народу первом этаже «Лавки писателей» и трудился Юрий Петрович Калгатин, которого все знали как Юрку Лавочника. Юра был очень странным человеком – не от мира сего. Казалось, что, кроме книг, его вообще ничего не интересует. Семью не завёл, сугубый интроверт, вечная улыбка, тихий голос, взгляд поверх очков, замедленные движения. Типичный «юродивый» книголюб с неизменной сигаретой в прокуренных зубах.

В ранней молодости Юра отмотал срок по глупости: кто-то его «подставил», как водится. Последние свои годы Лавочник работал по заданию Олега Лукашина над систематизацией антикварных и аукционных каталогов XIX – ХХ веков. Я бывал у него дома вместе с Олегом: до потолка деревянные каталожные ящики с несчётными карточками. Как сложилась судьба этого титанического труда и гигантского каталога после смерти Олега, а потом и Юры, мне неизвестно.

Вернёмся к началу застойных брежневских восьмидесятых. Эту историю рассказал нам с Олегом сам Юра Лавочник.

В один прекрасный день к «Лавке писателей» подрулила грязная «шестёрка» «жигулей» с тбилисскими номерами. Снаружи грязная, а внутри шикарная: чехлы, музыка, антенны, висюльки у лобового стекла – мечта кавказца! Из машины вывалились двое обросших чёрной щетиной джигита. Дико озираясь и потягиваясь, джигиты неожиданно направились в «Лавку». Покупатели сразу притухли от вида таких книголюбов.

– Э, уважаемый, кто тут Юра Лавочкин? – спрашивают джигиты у ближайшего продавца. Тот показывает на остолбеневшего от ужаса Юру с приклеенной улыбкой.

– Юра – ты? Давай выйдем, Юра, надо поговорить очень.

– Я на работе. Я не могу покинуть рабочее место, – начинает слабо протестовать Юрка.

– Э, какая работа? Мы больше один суток гнали за рулём не останавливаясь. Один суток, уважаемый. Вопрос жизни и смерти, понимаешь? Давай иди сюда, не вынуждай нас беспокоиться.

Под испуганными взглядами покупателей Юра обречённо отправился к двери, успев по пути мужественно предупредить коллегу, что идёт только покурить. Сам, значит, идёт, по доброй воле. Вышли, отошли в сторонку.

– Уважаемый Юра, брат, не пугайся, мы сейчас тебе всё объясним. Нашего самого близкого друга арестовали менты. В Тбилиси. Он сейчас в тюрьме. Ортачальская тюрьма, знаешь? Тебе лучше никогда это не узнать. Это ад. Поверь, я знаю, я сам там сидел, и мой товарищ тоже там сидел. Ну жизнь у нас такая, понимаешь? Мы воры – такая работа у нас.

– Понимаю, – сказал Юра. – Я сам четыре года провёл на зоне под Гринтауном, в смысле – Зеленоградом. И в Бутырке бывал, и в пересылке на Пресне.

– Ну вот, – обрадовался джигит. – Значит, понимаешь. Мы, конечно, сразу навели мосты, и нас вывели на большого ментовского начальника, от которого всё зависит. Судьба друга нашего зависит. Следствие пока идёт, вопрос надо решать, потом поздно будет, ну ты всё понимаешь. А этот мент очень любит книги и в Москве часто бывает. Он передал через нужных людей, что есть в Москве Юра Лавочкин – это ты, значит, который в «Лавочке писателей» на Кузнецком Мосту. У меня всё записано – видишь? А у этого Юры – у тебя, значит, – есть книга. Всё понял? Нам передали, что если мы эту книгу менту достанем, то он нашего близкого освободит. Понимаешь? Ну мы в тачку и погнали к тебе. Один суток. Только менялись за рулём, заправка и всё такое. Две тысячи километров.

– Какая книга? Почему у меня? Я продавец, я не коллекционер. И я не Лавочкин, а подозреваю, что Лавочник.

– Вот прочти сам, уважаемый Юра. Тут написано.

Юрка взял в руки мятый листок и прочёл: «Заумная книга с пуговицей».

– Да, была у меня эта книга, только называется она «Заумная гнига», первая буква «г». А пуговица наклеена на обложке. Там десять линогравюр Ольги Розановой, очень редкая вещь, – оживился Юра.

– Э, брат, ты нам цену не накручивай: редкий-шметкий, мы тебе говорим, что судьба человека висит, а ты нам тут поёшь про редкий. Я сам редкий, очень редкий – понимаешь?

– Так давно нет у меня этой книги, я продал её, – заторопился Юра. – Нет книги, простите, ребята, как бы не хотелось, но не могу вам ничем помочь.

– Можешь, ещё как можешь, Юра Лавочкин. Кому продал, давай адрес, мы к нему поедем.

– Я не знаю адреса, только телефон. Но это очень важный человек, высокопоставленный. Он не будет с вами говорить. Я правда не могу ничего для вас сделать…