Лоранс Бенаим - Ив Сен-Лоран

Это было время первых тайных вечеринок, первых флиртов. Ив и Симона научились танцевать самбу. Если сиесту никто не отменял, то все же можно было жевать розовую жвачку «Базука» и делать из нее пузыри, и наконец-то юнцы получили разрешение на полночные прогулки. Особым развлечением считался поход в кинотеатр «Нептун» в Буиссевиле. Кинотеатр был под открытым небом, с немного пыльным экраном и танцующими фонтанами в антракте. «Мы ходили туда пешком с фонариком. Это было в десяти минутах ходьбы. Самое главное, что не всем разрешали туда пойти. Ему разрешали всегда, а я должна была всякий раз умолять родителей отпустить меня. Дорога шла мимо казино, строительство которого приостановили из-за нехватки денег. Оно было похоже на огромную меренгу, которую уронили посреди ночи. Здесь поселились арабские семьи, они жили здесь запросто со своими курами. Дверей там не было. Видны были только тени людей. Нам всегда было страшно. Собаки лаяли. Нам абсолютно нечего было бояться, но наш страх – это был ритуал, он дарил нам ощущение приключения», – вспоминала подруга детства Ива Сен-Лорана. В кинотеатре «Нептун» они впервые узнали, что такое рапиды и медленные планы из фильма Хичкока «Дурная слава», где Кэри Грант и Ингрид Бергман сливаются в самом длинном поцелуе за всю историю кино.

Подруги Ива считали, что он как бы перешел на другой берег. Теперь он был увлечен парижским кварталом Сен-Жермен-де-Пре, где жили юноши с философской худобой, одетые в черное и танцующие би-боп [55] Джазовый стиль, сложившийся в 1940–1950-е гг., с характерным быстрым темпом и сложными импровизациями. в прокуренных подвалах. Он создал свой Париж экзистенциалистов в домашнем гараже, который назвал «Единорог». Лето 1951 года. На белых изветковых стенах Ив нарисовал бородатых музыкантов и балерин, проживавших в отеле «Монтана», логове певиц Жюльетт Греко и Аннабель. Линия рисунка стала тверже, точные детали сочетались с юмором, начиная с наклона щиколотки и заканчивая крышами Парижа. По стене гаража летели нарисованные музыкальные ноты. Здесь энтузиазм смешивался с насмешкой, чувствительность – с цинизмом, мечтательность – с реальностью. «Над спящим городом парит гений экзистенциализма, лукавый и обольстительный…» Вот бешеная корова, а рядом парочка подростков, слившихся в порыве любви, и одинокая муза. Под рисунком Ив написал отрывок из стихотворной книги Жака Превера «Слова»:

В этом гараже Ив организовывал вечеринки, у стойки бара гостям наливали оранжад в большие стаканы. Девушки красили губы помадой «Красный поцелуй», чтобы привлечь мальчиков, которых они не решались поцеловать, и мечтали о других парнях, по фамилии Бенгиги или Бунан, кто бродил по песку Буиссевиля и Парадиз-пляжа и надеялся на общение с такими благопристойными девчушками, воплощавшими для них Францию. Девушки Орана подстригали себе волосы в стиле Дани Робен, сыгравшей кокетливую юную цветочницу в фильме «Дешевые фиалки». Журнал Elle посвятил отдельную страницу для объявлений девушек, искавших подруг: «18-летняя девушка ищет французскую знакомую для переписки, студентку, как и я. Я не люблю Тино Росси, дисциплину и вообще все, что нравоучительно и скучно. Люблю книги, кино, театр и современную музыку». Эти объявления подписывались псевдонимами – Белокурый Демон, Хитрая, Розовый жасмин.

Девушкам хотелось быть похожими на своих кумиров из известных журналов, а Иву в 15 лет даже удалось попасть в один из них. В 1951 году L’Écho d’Oran впервые упомянула его имя в рубрике «Слухи»: он был художником по костюмам для ежегодного праздника «Маленькая принцесса», организованного мадам Майан и мадам Медуза, руководительницами муниципального балета. Некоторые хореографические картины гала-концерта назывались «Фигуристки», «Белоснежка», «Три лыжницы». Обе сестры Ива состояли в этой балетной труппе. Мишель танцевала в картине «Снежинки и карнавал» и была одета в кисейную тунику с атласными полами, а Брижит изображала девушку Пепиту посреди мексиканцев, испуская громкий ритуальный крик: «Золота, золота!»

Этот хореографический вечер был похож на пестрый калейдоскоп из черных трубочистов, рабов из сказок «Тысячи и одной ночи» и маленьких марширующих солдат. «Представление, блеск которого не42 Лоранс Бенаим возможно описать», – так описала его случайная хроникерша, пожилая дама, приславшая свою рецензию. Она хвалила «оригинальную работу молодого 15-летнего художника Ива Матьё-Сен-Лорана, который, не имея ни преподавателя, ни наставника, вооружившись лишь своей фантазией, сделал большое количество эскизов сценических костюмов, а также декорацию картины “Урок рисования” и еще две больших афиши праздника, встречавших публику перед входом в театр».