Виктор Музис - Моя «аэрогеология». Рассказ геолога

Заодно отдыхал от комарья, от которого просто некуда было деться, когда я жил в общей палатке в пятером. Постоянно кто-то выходил и входил, занося на спинах очередную порцию этой жаждущей крови своры. Особенно мучительно было по ночам: жарко, а из спального мешка носа не высунешь, тут же вцепятся.

* – этот эпизод подробно описан в рассказе «Чара. Мой первый полевой сезон».

Я мазал лицо диметилом, но его хватало максимум на час, а потом мажся снова. А спать-то хочется. Вот и мучаешься не понятно от чего больше – от жары или от комарья.

Очень они доставали и при выходе из палатки, когда нужно было что-то приготовить себе поесть, а затем и посуду помыть. Но с грехом пополам продержался несколько дней.

Нары во всю ширину палатки

Народ стал возвращаться и я перебрался опять в нашу темную обитель, где было весело от бесконечных баек и историй, но невыносимо от комариного засилья.

Но, наконец-то, в составе небольшого отряда нас перебросили вертолетом на речку Сакукан, в среднее ее течение. Обустроив на берегу среди леса лагерь, мы стали совершать из него маршруты в горы. Энцефалитка хорошо защищала от комаров, диметил носил в плоском флакончике из-под духов «Красная Москва», а брючины иногда напускал поверх сапог, чтобы в них при ходьбе по кустам не сыпался всякий сор пополам с комарами.

Вертолет МИ-4

Я ходил в маршруты с Найденковым Юрой, а вторым рабочим был его брат, такой же длинноногий. Бывает, перепрыгнут по камням ручей, а я суечусь, мне не перепрыгнуть… Ищу место попроще. В наши рабочие обязанности входило шлихование водотоков и снятие замеров радиометром через каждые 200 м. День я с радиометром, в следующем маршруте Юрин брат. Мы, почему-то, шутили – «без радиометра хоть на край света.

С Юрой было весело – он постоянно улыбался и шутил над нами, развлекая заодно различными байками, анекдотами и поговорками. Он даже научил нас играть в преферанс. В маршрутах мы, бывает, поднимались по распадкам до самых вершин и проходили по гребням водоразделов, чтобы спуститься вниз по соседнему распадку. И тогда с вершин открывался такой вид на окружающие дали, что казалось, весь мир под ногами.

Подъемы давались мне не легко, но я старался этого не показать. Но был одно восхождение, когда я так выбился из сил, тело стало словно ватным и я остановился, не в силах идти дальше. До водораздела метров 100 – 150, а я сдвинуться с места не могу. Сначала напарник снял с меня рюкзак, я прошел пару метров и опять встал. Тогда он взял меня за ру ку и повел за собой. Я медленно шел, но все-таки шел. Отпустит руку – я останавливаюсь. Дойдя до перевала я просто рухнул на землю… Когда мы стали спускаться, все прошло. Юра предположил, что я напился воды при подъеме, поэтому и ослаб. С тех пор в маршрутах я старался не пить, ну так, самую малость, пару глотков если приспичит.

Еле дошел…

При спуске вниз по сыпучим осыпям или заваленными валунами русел ручьев в распадках мы старались соблюдать осторожность, чтобы не спустить внизу идущему камень в голову.*

Но помню, однажды, задержавшись в маршруте, мы, чтобы успеть в лагерь засветло, понеслись вниз вскач, рискуя не то, чтобы навредить ниже бегущему, а рискуя кувыркнуться и себе шею сломать. Видно не простой это был спуск, раз я запомнил его на всю жизнь.

Был у нас интересный маршрут, когда мы должны были подняться к водоразделу к находящемуся там оставленному лагерю Гулага с шахтой по добыче заключенными урановой руды.

* – А вот моему коллеге не повезло. Когда уже позже я работал на Колыме, а он перешел в другую партию, работавшую в горах, он таки получил бульник в голову от студентки. Я этот случай подробно описал в рассказе «Трагедии в геологии».

Оставленный лагерь Гулага

Но, к счастью для моей шевелюры, мы спутали распадки и поднялись по соседнему. А Лева Нусинсон тоже спутал и поднялся по нашему. Он посетил оставшиеся строения и зашел в барак лагеря, благо ему за свою шевелюру волноваться не приходилось, ее у него просто не было.