Зоя Криминская - Второго дубля не будет. Московский физико-технический. 1965—1971

– Такое может решить либо дурак, либо гений, – говорил Ландау.– Дураки мне не нужны, а гений сам пробьет себе дорогу.

Наконец, настал долгожданный день – первое сентября, и к девяти часам я пришла на занятия.

В группе у меня оказалась одна девочка – москвичка Наталья Анохина и остальные 16 ребят. Привыкнув к преобладанию женщин в коллективе, я жалась к Наташке, державшейся спокойно и как-то расковано.

Меня же избыток мужского народонаселения угнетал.

Семинары по физике у нас вел Степанов, лабораторные – другой преподаватель, а математику – Кащенко, огромный мужчина устрашающего вида с всклокоченной черной шевелюрой. Курчавые волосы его торчали во все стороны, как штопоры. Занятия он вел прескверно, наша группа тосковала и ничего не понимала. По физике тоже было трудно, сразу пошли производные, а по математике еще шли пределы и исследования функций. Нам выдали книжки с заданиями, в них были номера задач к каждому заданию, а по математике были приведены дополнительные, придуманные преподавателями физтеха задачки, в основном параметрические графики. Заданий по анализу было три в семестре, и коллоквиум, по физике – два и контрольная, а по аналитической геометрии 2 задания. В первом задании по анализу было 120 задачек и графиков, в общем, программа была спрессована по времени, не продохнуть, но зато было свободное посещение лекций, чем мы, пока еще не обтертые первокурсники, не пользовались.

По английскому языку мы написали контрольную в первое же занятие, и по ее результатам нас распределили по группам: продвинутая – те, которые хорошо знают язык, средняя – те, которые языка не знают, но учили его в школе, и задвинутая группа – это те, которые не учили в школе английский язык.

Я попала первоначально в продвинутую группу, и первый год мне не было тяжело, я успевала. У нас была хорошая англичанка, немолодая, невероятно худая, в больших очках с сильными линзами, любящая язык, твердо верящая, что он нам нужен, и огорчавшаяся при отсутствии старания с нашей стороны.

На первом занятии по физике Степанов спросил:

– Кто-нибудь знает производные?

Группа тупо молчала, и вдруг один парень, невысокий черненький, с быстрым взглядом серых глаз ответил так:

– Ну, наверное, те, кто из техникумов, знают, там это преподавали.

Я поняла, что он учился в техникуме, и в душе улыбнулась такому общему ответу.

Почему он не промолчал или просто не сказал, что знает? Видимо из осторожности, что знает плохо, – подумала я.

Звали его Ефим Хазанов. Я часто встречала на себе его взгляд. Только поднимешь глаза и тут же сталкиваешься с ним глазами, как будто он подкарауливал этот момент.

Ефим действительно учился в техникуме, а потом служил три года в армии, и было ему 21 год. Еще Коля Ескин был из армии. Москвичей в группе было шесть человек, включая и Ефима, остальные ребята были из русской провинции.

На первом комсомольском собрании пришел кто-то из комитета комсомола и предложил меня в комсорги, так как у меня был стаж комсомольской работы в школе, и ребята меня выбрали, и весь первый курс я была комсоргом.

Быть комсоргом в мужском коллективе мне страшно не понравилось.

Например, нужно очистить от снега тротуары возле общежития корпуса А.

Я должна пойти в мужское общежитие и попросить ребят это сделать. Сама я честно беру лопату, что вызывает веселый смех.

– Зоя, ты встань на сугроб и принимай позы для нашего вдохновения. Это и будет твой вклад в общее дело, – шутит Ескин. Его поддерживает Ефим, и я ухожу, шокированная.

В конце сентября нас отправили в колхоз на картошку.

Студенческая жизнь в те годы начиналась с картошки.

«На картошке группы спаиваются», была такая расхожая шутка.

Быт русской деревни поразил меня убожеством. Кругом была непролазная грязь, полное бездорожье, потемневшие от времени покосившиеся приземистые избы, обвалившиеся серые заборы, в избах отсутствие удобств, бедность и нищета при полной уверенности окружающих, что всё так и должно быть.

Нас, пятерых девчонок с Электроники (Люся Никитина, Виолетта Шак, Ирка Иванова, Наташка и я) поселили в одном доме. Люся с Виолеттой жили рядом, и мы дружили еще до поездки в колхоз, встречаясь регулярно на лекциях. А сейчас мы все пятеро жили в тесной избе, я и Люська спали в одной кровати. Помыться было негде и, промучившись два дня, я попросила хозяйку давать нам теплой воды, какой-никакой таз или ведро и кувшин или банку для гигиенических процедур.