Режис Гейро - Ильязд в портретах и зарисовках

Такая меланхолия может в зависимости от обстоятельств привести поэта к самоубийству, к молчанию или же к мрачному, исступлённому творчеству вдали от мира. Разумеется, Ильязд выбирает третий путь. Замкнутая система поэтического цикла, написанного пятистопным ямбом в соответствии с классическими правилами просодии – идеальная форма для излияния чувств, запертых в умственной темнице поэта-одиночки. Строгая форма исключает наличие каких бы то ни было внешних раздражителей, и внимание сосредоточивается непосредственно на переживаниях. «Афет» (1940) – это сборник из 76 сонетов, в котором переплетаются безумная любовь и несо-стоявшиеся свидания, отголоски преданной и подавленной революции, ярость Пикассо, пишущего «Гернику». Два зеркальных сонета в “Rahel” (1941) разворачивают метафору, сравнивая войну с роковой женщиной, в «Бригадном» Ильязд создаёт новую форму, в которой слышатся далёкие отзвуки солдатских стенаний – очень древнего народного жанра, давно исчезнувшего из поэтических антологий. «Письмо» (1948) – это последнее слово влюблённого поэта перед казнью, а «Приговор безмолвный» (1961) завершает цикл венком сонетов. В их композиции отражаются навязчивые идеи заточения, одолевавшие поэта на протяжении всех этих трагических лет.

В 1930-1940-х годах Ильязд непрерывно строчит пятистопные ямбы в записных книжках, в то же время направляя свои силы на новую деятельность, ещё менее тривиальную и действительно неожиданную для человека, именовавшего себя в начале творческого пути футуристом. Он увлечённо исследует историю (некогда грузинского, но затем отошедшего к Турции) района Тао-Кларджетия, становится знатоком паломнических сказаний об этих землях, по которым он сам путешествовал в 1917 году. Кроме того, он изучает архитектуру византийских церквей, превращённых в мечети или склады, а нередко и вовсе разрушенных и уничтоженных. Он рисует схемы этих строений на основе данных, привезённых из экспедиции 1917 года и собранных им в Константинополе в 1920–1921 годах, восстанавливая историю возникновения крестообразных планов церквей вследствие постепенного видоизменения первоначального круглого плана примитивных храмов с одним куполом. В течение долгих лет в краях, расположенных по северному берегу Средиземного моря, он разыскивает остатки и следы этих круглых храмов – вначале в Испании, а потом (уже после войны) в Италии и на Балканах – для того, чтобы определить пути архитекторов-паломников, которые, как он думал, приехали на Запад из провинций старой Грузии. В тридцатых годах всего за какие-нибудь несколько лет Ильязд составит более 150 подробнейших схем церквей. Он посвятит этому занятию почти всё свободное время, постепенно становясь экспертом в области византийской архитектуры. Как не заметить, кстати, что именно очертания церквей вдохновят его на создание рисунков для тканей по заказу Шанель? Впоследствии византологи примут его в своё сообщество, и по окончании войны он будет участвовать в международных конгрессах по византологии.

Подобное двойное увлечение прошлым – старинными письменными источниками и архитектурой – воплотится на последнем жизненном этапе Ильязда в работе над уникальной в истории библиофилии серией livre d'artiste, «книг художника». Начавшись в годы немецкой оккупации с создания «Афета» и “Rahel”, эта деятельность наберёт обороты и за последние тридцать лет жизни Ильязда перерастёт в основное его занятие. В период с 1948 года и до смерти он издаст 19 произведений в сотрудничестве с величайшими художниками своего времени: главным образом с Пикассо, а также с Миро, Джакометти, Браком, Эрнстом, Матиссом и многими другими. Эта сторона творчества Ильязда подробно изучена и известна гораздо больше, чем остальные, и именно она принесла ему мировую славу. Опираясь в искусстве создания книг на свои познания в области архитектурных пропорций, Ильязд, ещё в Тифлисе получивший типографское образование, создал особый вид «книги художника». В процессе работы художник, каким бы признанным или гениальным он ни был, подчиняет свой талант воле издателя, верстальщика, который, в свою очередь, как некий просвещённый деспот, знающий особенности стиля приглашённого иллюстратора, подстраивает под него свои требования. Издания Ильязда – это по большей части необычные произведения, зачастую принадлежащие малоизвестным авторам XVI или XVII веков (таким, например, как Адриан де Монлюк), которые не значатся ни в антологиях, ни в хрестоматиях и для которых прежде всего характерна некая дерзость или же – как в случае с «Повестью о Севере и о холодных землях» Р. Бордье – исключительная лексическая изобретательность, приближающая их к заумным экспериментам. Всёческая теория позволяет, как и в остальных работах, использовать аналогии, а сопоставление старинного текста с иллюстрациями Миро, Пикассо или других художников в печатном исполнении Ильязда подчёркивает преемственность искусства в пику повсеместно господствующему представлению об исторической оторванности культуры нового времени.