Вильям Гиллер: Во имя жизни (Из записок военного врача)

Не успел я подготовить нового раненого, как раздалась оглушительная команда: «Воздух!» — и следом за ней пронзительный, сверлящий свист. Поспешно накинул на грудь оперируемого марлевые салфетки и замер у операционного стола. Сестра с протянутым скальпелем в руке вся вдруг сжалась, как будто ей стало очень холодно, «Скорее бы!» — думаю. Внезапно все исчезло.

Очнулся я минут через пятнадцать — двадцать. Остро пахнет взрывчаткой. Первое ощущение — сильно печет. Осматриваюсь: верхушки деревьев точно срезаны бритвой, через просвет безжалостно палит солнце. Операционная палатка исчезла, словно растаяла в воздухе. Кто-то заботливо наклоняется надо мной, о чем-то спрашивает, но я не слышу. Долго всматриваюсь и узнаю командира медико-санитарного батальона. Он оттаскивает меня в сторону и укладывает на скошенное сено рядом с моим раненым.

— Ну, полежите, передохните немного, кажется, контузило вас малость.

Вернувшись к себе, я рассказал корпусному хирургу о сделанной мной операции.

— Как можно было в таких условиях делать полостную операцию? — развел тот руками.

— Что же, по-вашему, надо было ждать, когда раненый попадет в условия классической хирургии?

— А какая гарантия, что вы не внесли инфекцию? — покачал головой наш хирург.

— Гарантия, конечно, условная — в быстроте хирургической помощи. Зато совершенно безусловно: не окажи мы этой радикальной помощи в медсанбате, раненый не доехал бы до госпиталя. — Так начались мои разногласия с хирургом Шиловым.

За несколько дней я ознакомился со всем своим хозяйством: приданным корпусу полевым госпиталем, медсанбатами дивизий, полковыми медицинскими пунктами.

Медико-санитарный батальон дивизии Миронова удачно разместился на территории совхоза, у станции Вадино. Собственно, совхоз уже давно разрушен бомбежкой, но уцелел водопровод, осталось много соломы, рядом солидный лесной массив.

Хирург медсанбата Азбукин буквально валится с ног. Закончив операцию, он забегает в сортировочную палатку, просматривает раненых, решая, кого направить немедленно на операцию, а кто может следовать для излечения дальше, в тыл… Диагноз подсказанный порой не внешними признаками, а тем шестым чувством — интуицией, без которой немыслим подлинный хирург, не должен обмануть ни врача, ни раненого.

…Медленно, усталым движением Азбукин стянул с головы белую шапочку и вытер ею потный лоб.

— Дайте покурить…

Пока я доставал папиросы, он заснул, прислонясь к стволу дерева. Солнце уже заходило, когда я разбудил Азбукина. Медсанбат передвигался ближе к передовой Раненые были погружены. На одной из машин, крепко уцепившись за тюки с госпитальным имуществом, сидели вооруженные бойцы. Это были легкораненые, не пожелавшие эвакуироваться в тыл.

— И много вы таких везете? — спросил я Азбукина.

— Пока человек двадцать. Мы им, а они нам помогают. Обстрелянный, побывавший в бою солдат стоит троих новичков.

Наша армейская группа держится из последних сил. В ротах осталось по двадцать — тридцать бойцов. Говоришь и думаешь только о раненых, видишь только их совершенно забывая о здоровых. Встаешь и ложишься только с этой мыслью.

За десять дней войны враг захватил большие территории Украины, Белоруссии Прибалтики. На нашем фронте немцы продвинулись почти на четыреста километров вглубь страны.

В иные сутки госпиталь трижды менял место. Леса попадались, как назло, реденькие, в них хорошо и не укроешься. Грохот боя напоминал морской прибой. «Мессеры» гонялись за каждой машиной, повозкой. Отправлять раненых опасно, оставлял тоже опасно…

Пункт сбора легкораненых, как назвали мы небольшое учреждение, организованное на стыке двух стрелковых дивизий, — совершенно новая, никакой инструкцией не предусмотренная, но самой жизнью вызванная формация. Это «незаконнорожденное» дитя было нам особенно дорого: по идее пункт должен был принимать десятки и сотни раненых, которые самостоятельно выбирались с передовой. А в то горяче время, прорываясь через линии фронтов, выходили не только бойцы нашего, Западного фронта, но и воины, раненные много дней назад где-нибудь в Белоруссии, Литве на Украине…

В мечтах мы планировали расширить пункт и лечить на месте тех, кто мог был возвращен через короткий срок обратно на передовую, в строй. Во всяком случае, слава пункта росла, за последние дни он стал принимать до пятисот человек в сутки.

А фронт не ждет. Непрерывно подвозят боеприпасы, продукты, вооружение, а на обратном порожнем транспорте — раненых.