Владимир Николаевич Орлов - Гамаюн. Жизнь Александра Блока.

В автобиографии Блок приурочил решающий поворот в своей духовной жизни к тому времени, когда, «в связи с острыми мистическими и романическими переживаниями», всем существом его овладела поэзия Владимира Соловьева.

Это произошло весной 1901 года, который Блок назвал «исключительно важным», решившим его судьбу. «До сих пор мистика, которой был насыщен воздух последних лет старого и первых лет нового века, была мне непонятна; меня тревожили знаки, которые я видел в природе, но все это я считал «субъективным» и бережно оберегал от всех». Блок начинает сопоставлять и согласовывать с этими загадочными «знаками» события своей личной, внутренней жизни. И те и другие складываются в некое нерасторжимое единство.

На безотчетное ощущение таинственных «знамений» и «предвестий» наслаивались впечатления книжные. Летом и осенью 1900 года Блок погружается в изучение древней философии, в частности – Платона. В стихах появляются платоновские темы и мотивы – двоемирие, антиномия «духа» и «плоти». Впрочем, античная метафизика мало что проясняла в «субъективном».

Александр Блок – отцу (1 декабря 1900 года): «Философские занятия, по преимуществу Платон, подвигаются не очень быстро. Все еще я читаю и перечитываю первый том его творений в соловьевском переводе – Сократические диалоги, причем прихожу часто в скверное настроение, потому что все это (и многое другое, касающееся самой жизни во всех ее проявлениях) представляется очень туманным и неясным».

Блоком начинает все больше овладевать «совершенно особое состояние», в котором сам он еще не может разобраться. В бесконечных блужданиях по Петербургу – в зимних сумерках с отсветом синих снегов на тихих улицах около Гренадерских казарм или на холодных весенних закатах возле Островов и в пустынном поле за Старой Деревней стала «явно являться» Она – незнакомая и родная, чужая и близкая, еще безымянная, – та, что окажется потом Таинственной Девой, Владычицей Вселенной, Величавой Вечной Женой…

Героиня блоковской лирики, его Офелия, постепенно и медленно «принимает неземные черты» (так сам поэт комментировал свои стихи), превращается в некое неуловимое «лучезарное виденье», окруженное чуть приоткрывшейся и тем более волнующей тайной.

И тут как раз, на Пасху 1901 года, мать подарила ему книгу стихов Владимира Соловьева.

Это было откровением! Он как будто нашел ответ на свои хаотические и смутные тревоги и прозрения.

Несколько позже он скажет, что стихи Соловьева «требуют любви, а не любовь их»: «Когда им отдашь любовь, они заполнят годы жизни и ответят во сто раз больше, чем в них сказано. Может быть, заполнят и целую жизнь». Так с ним и случилось.

Мистиками не становятся, – мистиками рождаются. Другое дело, что сама эпоха большого исторического рубежа, ломки старого общественного строя и зарождения нового, – эпоха, в которую выступили русские мистики, – в громадной мере способствовала возникновению и упрочению подобных настроений и тенденций, создавала для них благодарную почву. «Пессимизм, непротивленство, апелляция к «Духу» есть идеология, неизбежно появляющаяся в такую эпоху, когда весь старый строй «переворотился»…» (Ленин). Такая обстановка сложилась в России на рубеже минувшего и нынешнего веков.

Настали бурные времена, – жизнь менялась стремительно. Россия вступила в эпоху империализма и пролетарских революций. В силу особых условий своего развития она представляла собою исторический феномен: в деревне царили допотопные порядки, пережитки крепостничества, а по темпам промышленного подъема Россия в девяностые годы обогнала все страны мира. Лихорадочно строили железные дороги. Был создан Донбасс. Большую власть взяли банки.

В 1894 году в Ливадии неожиданно помер казавшийся богатырем Александр III, и на его место сел субтильный двадцатишестилетний батальонный командир. Новое царствование началось Ходынкой.

В 1895 году образовался Союз борьбы за освобождение рабочего класса, – наступила эпоха подготовки народной революции. В борьбе молодого Ленина с последышами народничества и либерализма вырабатывалась теория революционного марксизма.